Адмирал Корнилов - [82]
Эскадра состояла из 16 кораблей, некоторые из них были паровые. В её состав входили два пароходофрегата, семь больших парусных фрегатов, три корвета и четыре транспорта. Всего на турецкой эскадре, которой командовал Осман-паша, имелось 472 орудия. Кроме того, на берегу было установлено шесть батарей, имевших 38 орудий. Итого турки имели 510 орудий.
Корабли стояли недалеко от берега, построенные в виде полумесяца с выдвинутыми к выходу с рейда флангами. Вторую линию обороны составляли береговые батареи, надёжно прикрывавшие корабли. Осман-паша имел все основания считать, что Нахимов не рискнёт ввести свои корабли на акваторию порта и атаковать там турецкую эскадру. Но он жестоко ошибся.
Около двух суток не утихал шторм. Нахимов приказал своей небольшой эскадре держаться соединённо: суда легли в дрейф. Командиры доносили флагману о повреждениях: оказалось, что на всех кораблях ветром изорвало паруса, расшатало такелаж, появились течи, а на «Святославе» и «Коварне» повреждения были настолько серьёзны, что понадобился срочный ремонт. Павел Степанович решился отправить эти корабли в Севастополь. Вечером 10 ноября «Святослав», «Храбрый» и «Коварна», обменявшись прощальными сигналами с эскадрой, взяли курс на Севастополь. Спустя несколько часов вслед за ними ушёл и пароход «Бессарабия», чтобы пополнить запасы угля, с командиром которого адмирал отправлял донесение об обнаруженных им на Синопском рейде кораблях неприятеля.
11 ноября за четыре часа до прихода «Бессарабии», доставившей записку Нахимова, на Севастопольском рейде встала на якорь эскадра контр-адмирала Новосильского. Расставшись с Нахимовым 6 ноября в районе Амасра, Новосильский уже к вечеру 7 ноября был в тридцати милях от Херсонесского маяка, но встречный ветер до 11 ноября мешал подойти к главной базе. Моряки с кораблей контр-адмирала только и мечтали, что о спокойном отдыхе в Севастополе. Но командование флотом, узнав об обстановке у берегов Турции, уже приняло решение, и «командир Севастопольского порта вице-адмирал Станюкович, — читаем в шканечном журнале флагмана Новосильского «Три Святителя», — на шлюпе подъехал к нам, передал приказание, чтобы корабли «Три Святителя», «Париж», «Великий Князь Константин», «Варна» и «Гавриил» завтрашний день следовали в море и присоединились к эскадре вице-адмирала Нахимова на место повреждённых его кораблей, возвратившихся в Севастополь».
Сразу же все принялись готовиться к выходу в море. Каждый понимал, что от быстрого выхода кораблей из Севастополя во многом зависит теперь успех грядущих боевых действий. К 12 часам ночи эскадра была полностью готова к походу. Контр-адмирал Новосильский перенёс свой флаг с корабля «Три Святителя» на линейный корабль «Париж», командиром которого был капитан 1-го ранга Владимир Иванович Истомин [122].
12 ноября в 7 часов 30 минут утра корабли снялись с якоря. 16 ноября в 11 часов на расстоянии 17 миль от берега они встретились с эскадрой Нахимова.
Теперь в эскадре Нахимова стало шесть линейных кораблей и два фрегата с общим артиллерийским вооружением в 720 орудий, из них 76 орудий были бомбическими пушками.
Таким образом, соотношение числа орудий к началу Синопского сражения сложилось в пользу Черноморской эскадры — на 210 орудий больше. Однако если учитывать только ту артиллерию, которая могла быть использована в бою, то соотношение выглядело несколько иначе: в русской эскадре в бою могло участвовать 358 орудий одного борта, турки же могли использовать 236 орудий, то есть уже не на 210, а на 144 орудия меньше. Так выглядело количественное сравнение артиллерии. Преимуществом русских кораблей являлось и наличие на них бомбических пушек крупных калибров, которых у турок не было. Зато береговая артиллерия турок могла использовать в бою раскалённые ядра, представлявшие большую опасность для деревянных кораблей. Кроме того, у них имелось два пароходофрегата, которые могли свободно маневрировать вне зависимости от ветра на ограниченной акватории Синопского рейда и вести бой на наиболее важном направлении.
Старые, заслуженные, опытные офицеры командовали кораблями нахимовской эскадры. П.Барановский, А.Кузнецов, В.Микрюков, В.Истомин, А.Кутров, А.Спицын были участниками ещё Русско-турецкой войны 1827–1829 годов. Очень хорошо знали они неприятеля, с которым предстояло сразиться в Синопской бухте, помнили повадки, хитрость и коварство турок ещё по Наваринской кампании.
Уже само место, выбранное для будущего сражения, словно бы обещало победу русским. Эскадра, блокируя турок в Синопе, крейсировала у тех мест, которые были давно известны отважным и предприимчивым русским мореходам. К жёлтым скалам возле обширной бухты Ак-Лиман и живописным долинам к юго-востоку от Синопа ещё в XVII веке подходили казацкие «чайки», на которых запорожские казаки смело преодолевали Чёрное море и высаживались на анатолийском берегу Турции. В 1616 году целая флотилия казацких «чаек» неожиданно прорвалась в Синопскую бухту. Казаки стремительным броском овладели городом и, уничтожив турецкие суда, на которых изнывали от тяжкого рабства русские невольники, освободили своих сородичей.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.