Адмирал Корнилов - [22]

…Когда русская эскадра вошла в гавань Мальтийской столицы, вся Ла-Валетта восторженно встретила героев Наварина. Отныне где бы ни появлялись в течение своей пятимесячной стоянки русские моряки, греческое население неизменно радостно приветствовало их как своих защитников. Очевидец рассказывал, что, когда русский бриг зашёл на остров Корфу и моряки сошли на берег, то «греки нигде и ни за что не хотели брать с них денег».

…Знойная Ла-Валетта встречала пряным удушьем акации и померанца, сердечностью жителей и непрерывными празднествами, которые мальтийцы устраивали для русских освободителей. На улицах, обсаженных серебристыми оливами, — музыка струнных оркестров, возгласы экспансивных прохожих, встречающих русского моряка.

Спадала дневная жара и улицы оживали уже по-вечернему: наступало время балов у губернатора, приёмов у знатных мальтийцев, шумных пикников у моря. А днём опять — кавалькады, обеды в загородных виллах и посещения дружественных кораблей…

Тот же очевидец заметил ещё, что «русских любят на Ионических островах и терпеть не могут англичан». Греки конечно же знали о том, что английское правительство вовсе не было радо действиям адмирала Кодрингтона, допустившего разгром турецко-египетского флота. Британский кабинет министров послал адмиралу нечто вроде вопросника о подробностях Наваринского дела — весьма похожего на судебный следственный допрос. А английский посол в Константинополе лорд Стрэтфорд-Рэдклиф [30] своим вызывающим поведением только подчеркнул недовольство Кодрингтоном в Лондоне: он попросту миновал Мальту, не написав ни строчки. Посчитали, что лорд поспешил в столицу оправдаться в тех решительных советах, которые он сам же давал адмиралу накануне Наварина.

Дело в том, что если в России и прогрессивных кругах западноевропейской общественности результаты Наваринского сражения вызвали восторг и одобрение, то английское правительство отнеслось к ним с крайним неудовольствием, считая, что Кодрингтон не должен был допустить разгрома турецко-египетского флота, а участие в сражении своих кораблей рассматривало как досадное недоразумение.

На полях приказа о награждении орденом король сделал пометку: «Я посылаю ему ленту, хотя он заслуживает верёвки». И даже награждение не помешало королевским властям избавиться от неугодившего адмирала: вскоре по возвращении в Англию он был отстранён от должности.

Некоторая натянутость в поведении англичан была замечена на Мальте: офицеры британского флота держались особняком. Но это не мешало, впрочем, совместным увеселениям и новым знакомствам.

Владимир Истомин сдружился с английским лейтенантом Лайонсом [31], и они проводили время в долгих беседах о Наваринском сражении, о преимуществах кораблей обоих флотов в манёврах и о многом другом, что интересовало двух молодых людей.

И откуда же было знать друзьям, что, расставшись через несколько месяцев, им — тогдашним союзникам — суждено будет увидеться через 26 лет, но уже врагами!

Среди общих праздничных увеселений два события отмечались особо: русские давали свои балы и устраивали приёмы — из России прибыли почётные для эскадры рескрипты императора. Графу Гейдену был пожалован чин вице-адмирала; Лазарева сделали контр-адмиралом; кораблю «Азов» «в честь достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и храбрости нижних чинов» впервые в истории русского флота был присуждён кормовой Георгиевский флаг. «Эта воинская почесть со времён Петра Великого ни по какому случаю не была ещё жалуема, — гордо отметил современник, — исключая полков императорской гвардии после первого занятия Парижа союзными армиями». Важность этого события надолго запомнилась очевидцам.

Торжественная церемония была назначена на 23 марта.

Утро выдалось необыкновенно ясное, небо было прозрачно; густой синевой волновалось море, ветра совсем не чувствовалось. Около 10 часов весь живописный рейд Ла-Валетты покрылся парадными гребными судами, принадлежавшими генерал-губернатору, членам мальтийского правительства; здесь же были шлюпки английского адмирала с капитанами и командиров российских военных судов. Все ждали момента отплытия на «Азов» для поздравления русского главнокомандующего вице-адмирала Гейдена и его начальника штаба Лазарева. Когда адмирал Кодрингтон, генерал-губернатор и гости ступили на палубу «Азова», в небо взлетели огненные брызги салюта: величественно, во всём великолепии встречал русский флагман прибывших. Реи были буквально унизаны людьми, офицеры и команда оделись в парадные мундиры и кивера. Празднично выглядел и берег — стены, укрепления, крыши домов и купола церквей Ла-Валетты были улеплены зрителями в нарядных платьях.

Но вот завершился церемониал визитов и началось торжественное молебствие по обряду греческой церкви.

В 2 часа 15 минут вице-адмирал Гейден приказал вынести флаг и вымпел. С большой почестью вынесли эти реликвии; экипажный адъютант, офицер корпуса штурманов и четыре унтер-офицера сопровождали их. На заранее указанное место вынесли стол и покрыли его Георгиевским флагом и вымпелом. В этот момент священник-аудитор Алексеев — начал службу по освящению флага, а в конце зачитал грамоту на пожалованный Государем Императором 12–му линейному экипажу Георгиевский флаг; прочёл он и воинский артикул из законов Петра Великого. Наступило волнующее мгновение, когда все: генералы, штаб- и обер-офицеры, нижние чины — вполголоса произносили клятвенное обещание защищать его до последней минуты жизни, ибо флаг этот не мог быть сдан неприятелю.