Адмирал Колчак, верховный правитель России - [62]
Высшее военно-морское начальство, видимо, возлагало на Вирена большие надежды, зная его как боевого командира. Но он решительно придерживался того мнения, что флот должен до конца защищать крепость и разделить её судьбу. «…Вирен, – писал о нём Тимирёв, – энергичный и храбрый командир, но слишком вспыльчивый и резкий; превосходный исполнитель, но (по-моему) недостаточно умён для самостоятельной роли». Примерно так же отзывался о нём Эссен: «Хотя и храбрый офицер, но, по-моему, недалёк».[314] Так что смена руководства не внесла перемен в судьбу порт-артурской эскадры.
Тем временем Колчак продолжал свою ежедневную, малозаметную ратную работу. Под его командой «Сердитый» тралил внешний рейд, дежурил в проходе, участвовал в обстреле неприятельских позиций, в постановке мин. По-видимому, Колчак, как в своё время командир «Амура» Иванов, облюбовал место, где ему хотелось поставить минную банку. В ночь на 24 августа «Сердитый» вышел в море для постановки мин, но наткнулся на три японских миноносца и вернулся, не сделав дела. На следующую ночь Колчак вновь вышел в море и на этот раз без помех поставил 16 мин в 20,5 мили от входа в гавань.[315]
27 августа, к удивлению многих, ни один японский снаряд не разорвался в городе. Затишье продолжалось вплоть до первых чисел сентября. Все вздохнули с облегчением. Поползли слухи, что ввиду больших потерь японцы снимают осаду.[316]
15 июня 1904 года крейсер «Громобой», из Владивостокского отряда крейсеров, потопил в открытом море японский военный транспорт «Хитачи-Мару», направлявшийся к Порт-Артуру. Кроме команды, потонуло более тысячи солдат и офицеров, а также 18 осадных гаубиц калибра 11 дюймов (280 миллиметров).[317] Вместо потонувших подкреплений армия Ноги вскоре получила новые, а с гаубицами произошла задержка, и это на несколько месяцев продлило жизнь Порт-Артуру и запертой в гавани эскадре.
Гаубица – орудие для навесной стрельбы по укрытым целям. Благодаря тому что гаубица может стрелять, очень высоко задрав жерло, её можно поместить в укрытие, недоступное для настильного артиллерийского огня. В военно-технических условиях начала XX века гаубицу могла поразить только гаубица. Морские суда не использовали гаубиц, а в распоряжении осаждённой армии их было очень немного, снарядов же к ним имелось очень ограниченное количество. Это и решило судьбу Порт-Артура и эскадры.
6 сентября японцы начали второй штурм Порт-Артура. Их удары были направлены против редутов Водопроводного и Кумирненского, они стремились также захватить горы Длинную и Высокую. Три первые точки обороны были захвачены, а на Высокой японцы укрепились в части окопа на вершине. Однако в ночь на 10 сентября в результате смелой атаки лейтенанта Н. Л. Подгурского они были оттуда выбиты.[318] Высокую на этот раз удалось отстоять.
Тем временем шло оборудование позиций 11-дюймовых гаубиц, прибывших в сентябре из Японии. Их устанавливали за сопками, в специально оборудованных углублениях. В дальнейшем особый вред причиняли гаубицы, установленные за горой Панлуншань, потерянной во время первого штурма в августе.
С середины сентября 11-дюймовые гаубицы вступили в действие. Японская военная техника не была безупречной, и значительная часть снарядов не рвалась. Но разорвавшиеся снаряды причиняли огромные разрушения. Попадая в корабли (при вертикальном полёте), они пробивали три стальные палубы, а в казематах – все бетонные перекрытия вплоть до нижнего этажа. В каменистом грунте снаряд зарывался на три метра в глубину. Превратить в Старом городе китайскую фанзу в кучу мусора мог снаряд и меньшего калибра. Но теперь сносилось чуть ли не полквартала.
Участились попадания в суда, стоявшие в гавани. Поэтому с 19 сентября канонерские лодки и миноносцы были переведены на бессменное дежурство у входа на внешний рейд. Изредка выходили ставить мины. Так, в ночь на 23 сентября вышел с этой целью в море «Сердитый», но из-за крупной зыби должен был вернуться, не выполнив задания. 28 сентября группа миноносцев, в том числе «Сердитый», вновь вышла в море и поставила мины под огнём японских крейсеров.
12 октября «Сердитый» вышел на внешний рейд для осмотра берегов бухты Тахэ, занятых неприятелем. На борту миноносца были генерал Кондратенко, адмирал Вирен и комендант крепости генерал Смирнов.[319] О чём совещались руководители обороны, Колчак, конечно, не знал, но боевое задание он выполнил безукоризненно. Иногда японцы начинали обстреливать то место у входа в гавань, где стояли миноносцы. Тогда приходилось выходить на внешний рейд. Служба на миноносце стала совсем однообразной. Когда стояли на обычном месте, Колчак мог видеть пожары в городе, поднимающиеся к небу клубы дыма, а далее, в горах, – маленькие огоньки, вспыхивающие и быстро гаснущие. Это рвались снаряды на передовых позициях. И Колчак, наверно, думал, что снова он не в гуще событий, не там, где решается судьба битвы, не там, где он должен быть. И он подал рапорт с просьбой перевести его на сухопутный фронт, где уже воевали многие его друзья. Колчак командовал «Сердитым» до 18 октября, а затем поступил в распоряжение командира Порт-Артурского порта контр-адмирала Григоровича для назначения на сухопутные позиции.
