Адмирал Канарис — «Железный» адмирал - [25]

В начале апреля отыскивают и беглого Рунге. Теперь Пабст уже не сомневается, что вот-вот начнется судебный процесс.

Открытый процесс был бы опасен и ддя Пабста, и для дивизии: на Йорнса уже нельзя было положиться. По его поведению было ясно, что его возможности ограничены и подыгрывать обвиняемым он мог лишь до тех пор, пока не была задета его собственная репутация.

Защитить обвиняемых от очевидной опасности мог лишь один человек: Канарис. Пабст сумел устроить так, чтобы его назначили заседателем военно-полевого суда.

Все следы, что вели к Пабсту, тщательно маскировались. Специально подобранные лжесвидетели готовились запутать суд, сбить его с толку.

Канарис, впрочем, не был уверен, что спектакль полностью удастся, а потому предложил главным подозреваемым и другой выход — в трудный момент бежать за границу. Стремясь помочь им, он налаживал контакты с чиновниками, доставал фальшивые паспорта, намечал план бегства, выбирал будущее место жительства беглецов.

Нашли и деньги на побег. Бывший берлинский адвокат Бредерек, человек с запутанной биографией, достал 30 тысяч марок из кассы «некоей конторы».

5 тысяч или 15 тысяч марок (Бредерек позднее не смог точно вспомнить сумму) решено было сразу передать офицерам. Остальные деньги собирались выслать за границу. Связь поддерживали через Элли фон Пфлугк-Хартунг, сестру арестованных офицеров. Вместе с Бредереком она часто навещала братьев в тюрьме. Канарис, очевидно, прослышал об этом. Он и посоветовал Элли: требуйте, чтобы остальные деньги выплатили немедленно, иначе они «уйдут». И вместе с ней он явился за этими деньгами, добиваясь выплаты…

В общем, в штабе дивизии все, кто не был арестован, прилежно работали над освобождением узников. Пабст и еще один офицер, Грабовски, готовя побег, налаживали нужные связи. Капитан Янсен ставил печати на фальшивые паспорта. Офицеры, сидевшие в камерах, чувствовали себя уверенно. Один из них рассказывал впоследствии, что он и его товарищи «утешали себя мыслью о том, что с ними ничего худого не случится, пока в числе их судей пребывает Канарис».

Наконец, все восемь обвиняемых предстали перед военно-полевым судом. «Они, — писали газеты того времени, — вошли, посмеиваясь и сияя орденами. Казалось, они шествуют на свадебную церемонию, а не на скамью подсудимых».

Постановка режиссера Канариса удалась. Ни один обвиняемый, ни один свидетель не впутал в разбирательство капитана Пабста. Все дружно оспаривали, что убийства планировались заранее или что охрана, виновна в них.

Особенно искусно Канарису удалось затуманить дело об убийстве Люксембург. В центр внимания судей выдвигался Фогель. Безупречный логический ход: ведь невозможно было установить, Фогель ли сделал смертельный выстрел в Розу Люксембург. Стрелял — по крайней мере, так считал Канарис — человек, который в последний момент вспрыгнул на подножку автомобиля. Но Фогель ли это?.. Суд так и не получил ответа.

Неуверенность судей нашла отражение и в приговоре, вынесенном 14 мая 1919 года. Обер-лейтенант Курт Фогель получил «в общей сложности два года и четыре месяца тюрьмы, а также был уволен со службы».

Рунге понес такое же наказание за покушение на убийство. Еще один обвиняемый получил шесть недель «за превышение служебных полномочий». Остальные были оправданы.

* * *

Впрочем, Фогель, ставший козлом отпущения, рвался на свободу. Еще в конце января он обзавелся заграничным паспортом, выписанным на имя Курта Фельзена, и со дня на день готовился бежать.

Однако заговорщики чересчур торопились. Поползли слухи. 14 мая встревоженный депутат НСДПГ доктор Кон обратился к министру Носке с запросом: действительно ли у арестованных офицеров есть фальшивые документы и деньги для побега?

В тот же день Носке издал письменное распоряжение, требуя не допустить — по оплошности или умыслу — побега заключенных. Йорнс решил перевести Фогеля в другую тюрьму и усилить его охрану. Тогда Пабст обратился за помощью к Канарису.

* * *

Утром в субботу 17 мая к Моабитской тюрьме подъехал автомобиль. Из него выпрыгнул офицер. Он представился обер-лейтенатом Линдеманом и предъявил бумагу, подписанную Йорнсом. Тот поручал ему доставить заключенного Фогеля в другую тюрьму. Еще через несколько минут Линдеман вместе с арестованным отправились в путь.

Когда же на следующий день Йорнс заглянул в тюрьму, то несказанно удивился: он знать не знает никакого обер-лейтенанта Линдемана.

Канарис пошел на этот маскарад, чтобы доставить Фогеля в безопасное место: в Голландию. Но подлог вскоре раскрылся…

Носке бушевал: такого в истории немецкого правосудия еще не было — судья устраивает побег осужденному! Армейский прокурор Золь получил ордер на арест Канариса, его задержали.

Правда, судья-преступник просидел в Моабите всего четыре дня. Друзья добились его освобождения.

Впрочем, через неделю все равно началось следствие. Оно должно было выяснить, помогал ли Канарис бежать заключенному… Но судьи кто? Военные гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии, по поручению которых Канарис и действовал! Конечно, его оправдали, выяснив, что его якобы «в тот момент не было в Берлине». Помогли опять-таки лжесвидетели.