Адель - [26]
– Мне без разницы. Все равно я не голоден.
Адель помогла Ришару устроиться на диване. Взялась за гипс на уровне икры, осторожно приподняла его ногу и положила ее на подушку. На пол поставила костыли.
Дни шли, а Ришар не двигался.
* * *
Жизнь возвращалась на круги своя. Люсьен приехал домой. Адель вернулась в офис. Она хотела погрузиться в работу, но почувствовала, что ее отстраняют. Сирил принял ее холодно:
– Ты в курсе, что Бен Али свергли, пока ты играла в медсестру? Я оставлял тебе сообщения, не знаю, получила ты их или нет, но в итоге мы послали Бертрана.
Она тем сильнее чувствовала себя в стороне оттого, что в редакции царила очень эмоциональная атмосфера. Проходили дни, и ей казалось, что коллеги вообще не отрывались от экрана телевизора, стоящего посреди опен-спейса. День за днем мелькали кадры наводненного людьми проспекта Бургибы. Молодая, шумная толпа праздновала победу. Женщины плакали в объятиях солдат.
Адель повернулась к экрану. Она узнавала все. Проспект, по которому она ходила столько раз. Вход в гостиницу «Карлтон», где она курила на балконе последнего этажа. Трамвай, такси, кафе, где она подбирала мужчин, пахнущих куревом и кофе с молоком. Тогда ей нечего было делать, кроме как слушать тоску народа, щупать вялый пульс страны Бен Али. Она писала совершенно одинаковые материалы, до смерти унылые. Проникнутые смирением с судьбой.
Коллеги в ошеломлении закрывали рот рукой. Они затаили дыхание. Теперь пылала площадь Тахрир. «С дороги, с дороги». Там сжигали тряпичные чучела. Декламировали стихи и говорили о революции. Одиннадцатого февраля, в семнадцать часов три минуты, вице-президент Сулейман объявил об отставке Хосни Мубарака. Журналисты вопили и кидались друг другу на шею. Лоран обернулся к Адель. Он плакал.
– Потрясающе, правда? Подумать только, ты ведь могла быть там. До чего некстати эта авария. Не повезло.
Адель пожала плечами. Она встала и надела пальто.
– Ты сегодня не останешься? Мы будем следить за событиями в прямом эфире. Такое в жизни журналиста случается только раз!
– Нет, я пойду. Мне надо домой.
Ришар нуждается в ней. После обеда он звонил три раза. «Не забудь мои лекарства». «Купи мешки для мусора». «Когда придешь?» Он ждет ее с нетерпением. Без нее он ничего не может сделать.
Утром Адель раздевала его. Стягивала трусы через гипс, а он возводил глаза к небу, бормоча молитву или ругательство, по-разному. Накрывала гипс мешком для мусора, воняющим нефтью, обматывала его на бедре скотчем и устраивала Ришара в душе. Он садился на пластмассовый стул, и она помогала ему вытянуть ногу на табурете, специально купленном в «Монопри». Через десять минут он кричал: «Я помылся!» – и она протягивала ему полотенце. Отводила его в постель, и он укладывался, тяжело переводя дыхание. Она срезала скотч, снимала целлофановый мешок и помогала ему надеть трусы, штаны и носки. Перед уходом на работу она оставляла на журнальном столике бутылку воды, хлеб, обезболивающие таблетки и телефон.
В будни она так уставала, что иногда засыпала в десять вечера, не раздеваясь. Она притворялась, что не видит, как в гостиной и прихожей громоздятся коробки. Вела себя так, словно отъезд не приближался. Как будто не слышала вопросов мужа: «Ты поговорила с Сирилом? Помни, тебе нужно предварительно уведомить их об уходе».
В выходные они оказывались втроем в квартире. Адель предлагала пригласить друзей, чтобы отвлечься. Ришар не желал никого звать. «Не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии». Он стал раздражительным и агрессивным. С ним, таким сдержанным, теперь случались приступы дикого гнева. Она подумала, что авария, должно быть, потрясла его больше, чем ей казалось.
* * *
Однажды в воскресенье Адель повела Люсьена в парк на вершине Монмартра. Они сели на краю большой песочницы, полной заледеневшего песка. У них замерзли руки. Люсьен забавлялся, давя куличики, которые старательно выстраивал в ряд какой-то светловолосый мальчик. Его мать, держа телефон у уха, подошла к Люсьену и, не прерывая разговора, оттолкнула его.
– Ты что творишь? А ну отстань от моего сына! Не смей трогать его игрушки.
Люсьен вернулся к матери, не сводя глаз с белобрысого малыша, который ревел, распустив сопли.
– Пошли, Люсьен. Мы идем домой.
Адель встала и взяла сына на руки, он плакал и не желал уходить. Она прошла вдоль песочницы, раздавила носком сапога песочный замок белобрысого, пинком послала его ведерки на другой конец парка. И не обернулась, когда его мать в истерике заорала: «Эй вы!»
– Пойдем домой, Люсьен. Слишком холодно.
Когда она открыла дверь, в квартире царила тишина. Ришар заснул на диване в гостиной, и Адель раздевала сына не спеша, приложив палец к губам. Уложила его в кровать. Оставила записку на журнальном столике: «Ушла в магазин».
Бульвар Клиши. Перед витриной секс-шопа старик в грязном плаще указывал пальцем на костюм субретки из красного винила. Продавщица, негритянка с огромными грудями, кивнула и позвала его внутрь. Адель обогнала туристов, хихикавших у эротических витрин. Посмотрела, как пожилая немецкая пара выбирает диск.
Перед залом пип-шоу толстая блондинка расхаживала взад-вперед под дождем.
Молодая супружеская пара – Поль, музыкальный продюсер, и Мириам, начинающий адвокат, – нанимает детям няню – вдову средних лет, у которой есть живущая отдельно взрослая дочь. Поль и Мириам приятно удивлены тем, насколько им подошла Луиза: она завоевала сердца детей, изобретая все новые увлекательные игры, и стала поваром и домоправительницей. Никогда еще в квартире не было так чисто, а на столе – так много вкусной еды. Но со временем супруги обнаруживают, что попали в зависимость от своей идеальной няни… Получившая в 2016 году Гонкуровскую премию, книга Лейлы Слимани – захватывающий психологический триллер и в то же время списанная с самой жизни история сложных человеческих отношений, где любовь, отравленная ревностью, превращается в ненависть.
После шумного успеха романа «Идеальная няня» молодая французская писательница марокканского происхождения Лейла Слимани, лауреат Гонкуровской премии, взялась за грандиозную эпопею – семейную сагу в трех томах под названием «Страна других», основанную на реальных событиях. «Рождество под кипарисами» – первая книга этой трилогии. Действие разворачивается после Второй мировой войны. Двадцатилетняя Матильда, француженка из Эльзаса, без памяти влюбилась в офицера колониальных войск, участвовавших в освобождении Франции в 1944 году.
Рассказ о том, как мало и как много мы можем изменить в жизни едва знакомого нам человека. Содержит нецензурную брань.
Как выглядит идеальный отпуск? Солнечная погода, побережье, коктейли, лайтовая музычка и тариф "Все включено"? Герои этой книги поступили иначе, отправившись в самый разгар осени через Мурманск в Северную Европу. Не самолетом или поездом, а на машине. По-другому и не найдешь столько приключений на свою задницу. Итак, перед вами сборник заметок "Трое в тачке, не считая Алены". Содержит нецензурную брань.
Королевство Дамарис, где живут мирные и добрые маги поработил Харвард. Король убит, а его жена и дочь вынуждены бежать в мир без магии. Что ждет юную принцессу-наследницу, которая осталась одна в чужом для нее мире? Она не знает почему родители оставили ее и кем были ее предки, но иногда в таинственных снах ее преследует темный маг. Сможет ли принцесса Эстель вернуть свое королевство или ее миром стал огромный Нью-Йорк, где она выросла и добилась успеха?
Как у новоиспечённого командующего сектором «A», у Кроу много работы. Молодой и пока без особого опыта лидер, он должен утвердить свое звание альфы. Стремясь занять его место, Страйк бросает ему вызов. И всё равно Кроу полон решимости укрепить свои позиции, ведь только в качестве альфы он может, наконец, получить то, что было для него так долго недостижимо — Лэсли… бывшего руководителя лаборатории «Древа Жизни» программы «ИНБРИД». Но Лэсли — крепкий орешек. Кроу на три года моложе неё, и для Лэсли он всё ещё молодой Боец, которого она ввела в программу «ИНБРИД», а не мужчина, которого она желала бы видеть в своей постели.
Двое в полной изоляции от всего мира. Они любят друг друга и им никто не нужен больше. Думаете у них не будет проблем? Как бы не так, будут. Будет всё — ссоры, недопонимание, упрямство, отчуждение, ревность. Но ведь будут и примирение, взаимное прощение, осознание того, что перед любовью все эти дрязги, сущая мелочь. Ради этого можно всё забыть, и тем более синтетику.