Адаптация к хитрости - [66]

— А ты в курсе, что почти оцентаврианился?

— Оцента… что?

— Да знаешь ты, что.

— Ты имеешь в виду костюм?

— Лицо.

— Ну, Нина, я тоже хочу развиваться, не одной тебе вверх карабкаться.

Я вздохнула. Вряд ли у нас получится остаться ребятами с ферм. Из нас обоих работа и академия вытравят простодушие. Мне стало грустно, и, поднявшись с лежанки, я накинула на себя синюю рубашку.

— Милу предлагает отдохнуть вместе. Сегодня на Бар-Ракке.

— И правда, давно нас не били!

— А мы не в обычный клуб направимся, — загадочно улыбнулся Гаррисон. — Там все по-другому.

— Ты ведь знаешь, я не любительница тусовок. Предпочитаю ленивый отдых.

— Тебе понравится.

— Гаррисон, ты на что меня подбить пытаешься?

Тони очень серьезно разъяснил:

— Ветровы твои — хорошие мужики. Но закрытые. Темкину невесту они вообще не воспринимают, она им кажется развлекающейся богатой су… девушкой. Даже на ферму ее ни разу не пригласили. А Милу переживает. У них с Темой серьезно, они жениться хотят. Своих родственников у нее больше нет, считай, а Ветровы ее тоже сторонятся.

— Тони…

— Нина! Ты все время проводишь здесь, а с Темкой разок повидалась только. Это правильно, ты считаешь?

— Пусть прилетят к нам на ужин.

— И подавятся под аккомпанемент Агапового сопения и Кешиного молчания… Нин, тебе так сложно их поддержать? Я тебя уверяю, Милу — отличная девушка.

— Ах да, я и забыла, что вы теперь большие друзья.

Гаррисон как-то странно на меня посмотрел, но его замешательство сменилось очередной порцией увещеваний.

— Ладно, Тони. Уговорил.

— Братьям скажи, что мы полетим отдыхать вместе. Мне они тебя доверят, а Темке — нет.

— Эх ты, Гаррисон! Таким хорошим парнем был, а теперь раскол в нашей семье устраиваешь!

— А вы и до меня расколоты были, — усмехнулся землянин. — Агап, Кеша — одной породы, а вы с Темой — другой. Это сразу заметно.

— Старая песенка. Хорошо, полетим на Бар-Ракк.

Влюбленная парочка ждала нас у аэро-площадки земного сектора. Мы обнялись с Темкой, хоть уже и виделись. Обняла меня и Милу, но очень аккуратно, чувствуя при этом скованность. Сказала робко:

— Мы тебе наряд купили. Нина, ты прости, но Тема настоял.

Я повернулась к брату. Дорвавшись до чужих денег, Артем начал с воодушевлением их тратить на подарки — купальники, новенький ТПТ, жетоны на посещение всяких голографических сеансов…

— Ниндель, не косись на меня так! Ты ж теперь военная, мне страшно! — Братец на всякий случай отступил назад: — И что ты дуешься? Я тебе подарок сделал, что в этом такого? Ты ж мой маленький бесхозный сестреныш! Как появится у тебя обожатель, так пусть он подарки и делает, а пока ты Ветрова — я тебе буду дарить шмотье!

Сердиться на это косноязычное существо невозможно.

— И что за шмотье?

— Идем, покажу! — воодушевилась Милу и провела меня в аэрокар.

Развернув шуршащий сверток, девушка показала мне нечто синее.

Как и всякая девушка, наряды, особенно пошитые по центаврианской моде, я любила. Милу отвернулась, дабы я смогла переодеться. Быстро стянув свое платье, я надела «подарочное». Материал легко растянулся, а потом так же легко стянулся, и платье село на мне, как влитое. Длиной повыше колен, обтягивающее, без рукавов… Откровенная вещь, даже очень. Но я еще никогда не носила такой одежды, и восторг заполнил мою девичью душу.

Я провела руками по материалу.

— Натин?

— Да, — отозвалась Милу и повернулась. На ней тоже было платье из натина — прочного материала, в одежде из которого не бывает холодно или жарко, который растягивается и стягивается до тех пор, пока не сядет идеально. В искусственном свете натин не переливается оттенками, только под настоящим Толиманом показывают всю красоту. Но обычно те, кто могут себе позволить натин, заказывают его с самым слабым оттенком — приглушенно-серебристым.

— Нина, ты красива почти по-центавриански.

— Мне уже говорили, что я была бы идеальной центаврианской девушкой. Милу, прости за грубость, но…

— Сначала давай долетим до клуба. Мальчики нас ждут.

Мне подарили и туфли из тех, которые Кеша называл устройством мук и соблазна. Милу показала мне отражение в небольшом зеркале. Я так привыкла видеть себя с мешками под глазами и бесцветными губами, что долго разглядывала свое обновленное отражение.

— Шмотье, — проговорила я, глядя на незнакомую себя. — Только Тема так мог сказать.

Наши спутники мое преображение оценили: Гаррисон расплылся в широченной улыбке, а Тема хмыкнул:

— Если б Агап тебя такой увидел, прибил бы.

— В месте, куда мы собираемся, многие вообще не озадачиваются одеждой, — заявила Милу, и мы начали рассаживаться по местам. На личных аэрокарах я еще не летала, и мне в новинку были некоторые дополнительные панели.

— И что же это за место такое?

— Релаксационный клуб, — объяснил Гаррисон. — Ты там не увидишь дергающихся тусовщиков, там и атмосфера, и музыка, и запахи для того, чтобы расслабить. Лучшее место для ленивого отдыха, Нин. Все, как ты любишь.

— Эй, благодетели, — сказала я возмущенно, — давайте обойдемся без всех этих «как ты любишь», и прочего. Я не с войны вернулась, а из учебного заведения. Не надо мне стараться угодить.

— Мы все это любим, — сказала Милу. — А Теме такие места вообще обязательны — слишком энергичен!