Ада Даллас - [58]

— Извини, — сказал я.

Она улыбнулась и положила руку мне на плечо.

— Чепуха. Не терзайся угрызениями совести.

Я ощутил тепло ее голоса и улыбки и подумал, что стоит лишь ласково протянуть руку, как она тотчас прильнет ко мне. Я почувствовал, как мышцы мои отвердели, а рука чуть приподнялась с сиденья, но в ту же секунду упала обратно.

— Ты и вправду держалась отлично, — сказал я веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций голосом друга, который занимает позицию наблюдателя.

Она, разумеется, заметила и мое движение, и то, что я убрал руку. Лицо ее стало хмурым, и она ответила таким же веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций тоном:

— Благодарю. Все, кажется, прошло превосходно. Уж очень отзывчивая аудитория.

— Да, они реагировали на каждое твое слово.

Она улыбнулась уже совсем по-иному и с гордостью подтвердила:

— Реагировали отлично.

— И что же дальше? — Теперь я был в безопасности.

— А ты не знаешь?

— Станешь губернатором? После очередных выборов?

— На следующих выборах, — кивнула она.

Ее уверенность была забавной.

— Считаешь, что это в твоих силах?

— Если бы не считала, не стала бы тратить время. Или точнее, если бы Сильвестр не считал, он не стал бы тратить время.

— Чего он добивается?

— Разве ты не помнишь его слова? — Ее голос был тусклым. — На пленке? Он хочет за свой вклад получить двойную прибыль. Сначала на Томми, потом на мне. По его мнению, женщина — сейчас самая подходящая кандидатура. — Она помолчала. — Он все продумал. Мне остается только заучить свою роль. — Она старалась говорить беспечно, но это ей плохо удавалось.

— Вот, значит, как обстоят дела?

— Вроде этого. Но не совсем, как в случае с Томми. Он по крайней мере позволяет мне, — в ее голосе снова зазвучала насмешка, — спорить с ним. Если бы ты слышал, как мы спорим!

— Мысль назначить тебя вице-губернатором принадлежат Сильвестру?

Она коротко рассмеялась.

— Так он думает. А может, позволяет мне думать, что это моя идея. На самом деле, вероятно, придумал это он. Как часть его генерального плана.

Я ничего не сказал, и она продолжала голосом еще более резким в своем насмешливом оживлении:

— А знаешь ли ты, что в его плане вышла небольшая осечка? Совсем небольшая. Со мной. Видишь ли, на некоторое время я несколько отошла от дел. Я расстроилась из-за того, что заставила Марианн Ленуар размозжить себе черепную коробку. Знаешь ли ты, что это дело моих рук? Это был мой триумф. — Она улыбнулась, глаза ее блестели, видно было, что она вот-вот заплачет. — Мой величайший триумф. Но после этого политика перестала меня интересовать. После этого я, если можно так сказать, утратила вкус к игре в политику.

— Хватит, — сказал я.

— У него нашлось лекарство. Доктор Сильвестр Марин умеет лечить любое заболевание.

— Хватит, — повторил я, положив руку ей на плечо. Мне хотелось успокоить ее, утешить. Но она быстрым движением высвободилась из-под моей руки.

— О нет, Стив. — Она явно смеялась надо мной. — Будь осторожен. Никакой интимности. Никаких вольностей. Не забывайся, Стив.

Я откинулся на спинку сиденья. С минуту мы оба молчали.

Затем она сказала совершенно спокойно:

— Извини, я несколько заговорилась.

— Ничего, переживу.

— Конечно, переживешь. Ни восторгов, ни боли. Почему бы нам не сделать еще одну попытку?

* * *

На мосту, вознесенном над медленной, цвета тусклой меди рекой, я снова взглянул на нее. Ее золотоволосая голова покоилась на подушке сиденья, красивое лицо было бледным и спокойным. Интересно, подумал я, что таится за этой маской, какое горючее выводит эту женщину на орбиту борьбы со вселенной?

Вскоре мы снова очутились на полуосвещенных, вымерших улицах города.

— Домой? — спросил я и неловко добавил: — В особняк?

— Нет, — ответила она. — Я должна взять свою машину. Довези меня до Капитолия.

Когда мы свернули к темному и пустому паркингу, я увидел ее машину, стоявшую в одиночестве: даже неподвижная, она казалась длинной и быстрой и при свете звезд мерцала, отливая золотом.

Я остановился.

— Не вылезай. — Не успел я двинуться, как она уже открыла дверцу. Но на мгновенье замешкалась. — Спасибо за виски. — Я увидел во тьме, как сверкнули в улыбке ее белые зубы. — Спокойной ночи, Стив. Извини, что я тебе нагрубила.

Она наклонилась ко мне и запечатлела на моей щеке легкий, как дыханье, поцелуй. Затем она вылезла и, сказав еще раз «спокойной ночи», пошла к своей машине, стуча каблуками по бетону. Я подождал, пока не заработал мотор, — мало ли что может случиться, — и видел, как желтая машина скользнула во тьму.

Я доехал до конца аллеи и, прежде чем свернуть, еще раз посмотрел на башню. Черным остроконечным силуэтом уходила она в ночное небо, устремляясь куда-то далеко, к звездам.

Я остановился на углу, посмотрел направо и налево и сделал поворот. Машины Ады уже не было видно.

* * *

Когда оглядываешься в прошлое на цепь связанных между собой событий, ты склонен считать, что они так и следовали одно за другим. В действительности же это вовсе не так, в это же время произошла еще куча разных эпизодов, которые не имели никакого отношения к той цепи, но тем не менее сыграли значительную роль в твоей жизни. Та цепь — лишь одна из нитей, из которых соткана наша жизнь. Но когда смотришь назад под определенным углом, то тебе видится эта нить.