Ад на земле Книга II - [30]

Но что, если есть еще один реальный мир? Тот, в котором есть я, но нет моего разума? Этот, другой мир видят они — другие люди. Люди, у которых есть свои фантазии, отличные от моих, и в том мире, моя жизнь другая. Что, если там, я просто убила своих маму и папу? Просто потому, что я другая? Или потому, что они другие?

В том мире у меня не было никого, кроме моего друга Адама. Он хороший, и он нравится мне. Он был милым, добрым и заботливым. И он был моим воображаемым другом.

— Да… — прошептала я в сумрак. — Он в моей голове. Адам?

Я посмотрела в темноту.

Я нахожусь в одиночной палате; здесь есть лишь койка, на которой я лежу в смирительной рубашке.

Внезапно зачесался нос. Я потерла его плечом.

Руки устали, спина затекла. Было неудобно лежать вот так.

Мои ноги замерзли, и как только я подумала об этом, вздрогнула. Повернула голову в сторону.

Рядом лежал Адам, — на боку, между стеной и мною; он смотрел на меня, нежными глазами. Его рука потянулась к моему лицу, он заправил мне волосы за ухо, и нежно прошептал:

— Ты очень красивая, Аура. Безмятежная.

— Ты можешь мне помочь освободиться? — шепотом спросила я. Мне хотелось выпутаться из смирительной рубашки, чтобы обнять юношу, чтобы показать, как я счастлива, от того, что я могу его видеть сейчас.

— Нет, это нужно тебе. Ты ведь не хочешь, чтобы я исчез?

— Нет, — в смятении прошептала я в ответ. — А ты можешь?

Когда он улыбнулся, вокруг его глаз собрались морщинки — я видела в темноте. Его рука опустилась мне на плечо. Я чувствовала это. Если он нереален, это возможно — чувствовать его?

— Да, но я всегда буду в твоих мыслях.

— Я сумасшедшая, — сказала я, и я хотела, чтобы это прозвучало как вопрос, но прозвучало, как утверждение. — Я нашла связь между моими двумя мирами, и я поняла, насколько безумна.

— Но кто сказал, что безумие не может быть правильным? И кто решил, что твой мир нереален, если он существует для тебя?

— Ты не думаешь, что я сумасшедшая? — с надеждой спросила я, наблюдая за безмятежной улыбкой Адама.

— Я думаю, что ты красива.

— Я безумна.

— Ты особенная, Аура.

Ты особенная, Аура.

— Так меня называла доктор Андерсон, — некстати вспомнила я.

— И она права, — снова улыбнулся Адам. Он положил мою голову себе на плечо, и пригладил волосы. Я закрыла глаза, которые начало жечь, желая лежать в тишине и спокойствии вечно. Но это невозможно.

— Ты не настоящий? — спросила я. Это было не столь важно, но просто хотелось знать. Я уже знала, что ответит Адам. Я знала, потому что доктор Андерсон повторяла это не один раз: я выдумала Адама. Просто я хотела знать, как он себя ощущает, зная, что я его придумала.

— Я реален для тебя, Аура, разве этого недостаточно? Я всегда рядом с тобой, я всегда помогаю тебе, разве этого мало? Что с того, что другие меня не видят? Я только твой.

— Ты только мой, — повторила я. Мне нравилось, как это звучит. Это все лишь мое. Никто кроме меня этого не видит, только я. — Это здорово?..

— Да, — повторил Адам. — Это очень здорово.

Я зевнула. Меня стал одолевать сон.

— А когда я проснусь, ты будешь со мной? — спросила я, пытаясь лечь поудобнее, в своей смирительной рубашке.

— Только если ты сама захочешь.

Я улыбнулась, собираясь сказать, что хочу, чтобы он всегда был со мной. Чтобы он никуда не уходил. Никогда. Ведь, в конце концов, никто и не видит его кроме меня, ведь так? Это может быть довольно удобно. Радость, и вслед за ним безнадежность: да что вообще хорошего в моей жизни? Я слышала, что у каждого человека есть и счастье, и печаль, и радость… а когда у меня наступит этот момент? Те крохи происходящего, что я близоруко принимала за счастье нельзя назвать счастьем. Всякое счастье в моей жизни оборачивалось трагедией. И не потому, что после счастья неизменно следует в противовес печальное событие, чтобы уравновесить, а потому что мое счастье не есть таковым. Это замаскированная трагедия, а я не в состоянии понять это с первого взгляда.

Зачем я делаю это?

Зачем стараюсь выкарабкаться из всего этого? Ведь очевидно, что ничего хорошего меня не ждет впереди. Печаль, скорбь, и мое персональное кладбище людей, которых я любила, и которые, как я думала, любили меня.

У меня есть только Адам Росс.

Адам, который живет в моей голове.

* * *

Когда доктор Андерсон вошла в палату, она испуганно ахнула, а Эш тут же прокомментировал:

— Как, черт подери, она сняла смирительную рубашку?!

— Эш.

— Да.

Он приподнял меня, а доктор Андерсон закрепила за моей спиной ремешки. Я ничего не произносила.

Они уложили меня на кровать.

Она скрипнула.

Как же это? Как это могло со мной случиться? И почему именно со мной? Я думала это за то, что я, возможно, совершила что-то ужасное в прошлом, но теперь я думаю о том, что это просто моя судьба.

Мне бы хотелось раствориться, в воздухе, чтобы не чувствовать сейчас ничего. Это может быть сложно: испытывать сразу столько ощущений и чувств. Это сложно для меня, потому что я никогда не пылала яростью, не злилась, не раздражалась по пустякам. А теперь все это во мне. Это я. Теперь я состою лишь из этой отрицательной энергии. Во мне нет даже желания продвигаться вперед. Ничего.