Ад - [6]

Это «линзы» раздавалось все громче, громче и на какой-то китайский манер: «лин-цзы», а составная «цзы» долго трепетала в уютных двориках бульвара Пушкина. Этому помогали и четыре молодых человека (два парня и две девушки), крестом выстроившиеся вокруг главного персонажа спектакля. Они в постоянно убыстряющемся темпе, почти не разжимая губ, повторяли это «цзы», хлопая ладонями по маленьким барабанчикам.

Только сейчас я заметил, что на асфальте бульвара мелом выведена кривая спираль, сходящаяся к центру, в котором возвышался треножник из желтого металла. На нем лежал пучок какой-то травы. И к этому сооружению, которое имело по-уэллсовски марсианский вид, тропой спирали побрела худощавая женщина, останавливаясь в определенных точках. Там она плавно повышала голос и все это «Лин-бам! Цзы-бам-бам! Лин-бам-бам! Цзы-ы-ы-бам! Лин-цзы-бам!» оказывало гипнотическое действие.

Женщину, кстати, я знал. Это была жена местного информационного монополиста — владельца сети городского кабельного телевидения «Рандеву» Виталия Мирошника — Людмила. Она была ненамного старше меня, но увядшее лицо Людмилы Георгиевны как-то зловеще дисгармонировало с ее худой, однако моложавой фигурой. Я вспомнил, как когда-то Лялька говорила: «Знаешь, Ромка, мне иногда кажется, что Людмила Георгиевна не из нашего мира. И вообще, ей, по меньшей мере, лет шестьсот».

— Вот дают… оптики! — неожиданно услышал я за собой хорошо поставленный голос, который узнал почти мгновенно, поскольку уже слышал его сегодня.

— Обратите внимание на их построение, Григорий Артемович, — услышал я и второй голос, женский, с риторическими нотками, которые навеки въелись в него. — Это — плохая подделка Мандалы. А спираль напоминает узор австралийского камня Тюринга, выполняющего роль подсказки для рассказчика. Тот, словно иглой по грампластинке, ведет по нему пальцем, превращаясь в подобие пьезоэлемента и озвучивая голоса предков.

— Тамара Митрофановна, — улыбаясь, обернулся я, — вас же всегда больше интересовали голоса современных политических деятелей.

Тамара Гречаник взглянула на меня своими темно-карими, опаленными до черноты глазами и иронически, как всегда, когда разговаривала с людьми, которым не доверяла, произнесла:

— А что интересует волков, отбившихся от своей стаи?

— Бумажных волков, бумажных, Тамара, — засмеялся Мельниченко, кивая мне головой.

В ответ я улыбнулся еще шире, вызывая депутата на такой себе чемпионат по веселью:

— Ну, не всем же быть бумажными тиграми, Григорий Артемович.

Гречаник окаменела от такой дерзости. Белое сари Людмилы Мельник уже приближалось к треноге. Мельниченко пожевал губами:

— Я уже несколько раз за короткое время встречаюсь с вами, но так и не понял, какой аргументации и к чему «Аргументы» ищут в Гременце?

— Вся их аргументация сводится к тому, что у кого больше денег — тот и хозяин, — ужалила-таки Тамара.

— Ну, большие деньги есть, скажем, и у некоего Ивана Пригожи. Не поэтому ли вы поддерживаете его на выборах, Тамара Митрофановна? Мне кажется, что Григорий Артемович не согласится с вами в этом вопросе.

Мельниченко снисходительно развел руками, будто рефери на ринге, разводя противников в стороны:

— Пригожа — предприниматель новой генерации. Обладает умом и энергией. Но главное в том, что он честно заработал свое состояние, честно живет и так же честно — я надеюсь на это! — будет руководить городом. И поверьте мне, Роман, что честность в наше сложное время — не последнее качество человека. Относительно присутствия данного качества у Олега, скажем, Паламаренка я сильно сомневаюсь.

Людмила Георгиевна сложила ладони «лодочкой», создав ими нечто похожее на линзу, и приблизила их к пучку сухой травы на треноге. Солнечные лучи пронизывали ладони, и мне казалось, что они раскаляются, становясь красновато-прозрачными.

— Ну зачем же вы так, Григорий Артемович! Согласитесь, что Олег Сидорович хороший хозяин…

— …своего кармана, — перебила Гречаник.

— …и много полезного делает для города. Заботится о нем, работает, говоря канцеляритом, в направлении наполнения его бюджета. Ловит за руку именно нечестных хозяйственников. За примером далеко ходить не надо. Скажем, эта последняя история с научно-производственным предприятием «Луч»…

Тамара Гречаник, как я и ожидал, вспыхнула. Но Мельниченко мягко взял ее за руку, погасив реакцию госпожи редакторши. Впрочем, вспыхнула не только она. Трава на треноге неожиданно загорелась бледным пламенем, а дробь барабанов провалилась во внезапную тишину. Даже в ушах зазвенело.

— Ф-фокусники!.. Иллюзионисты, — тихим шепотом прошипела Тамара. — Вот о чем писать надо, Роман! А вы тут прогнившую власть выгораживаете.

Я пожал плечами:

— А к чему тут эта параллель: власть и религиозная самодеятельность Людмилы Мирошник? Насколько я успел разобраться, намного интересней деятельность ее мужа по изнасилованию информационного пространства города:

Мельниченко во второй раз тронул рукой Тамару, которая снова что-то хотела сказать.

— Роман, мне кажется, что вы немного неправы. Ведь не честные предприниматели, а все эти братства — самая страшная форма изнасилования личности.