Ад. История идеи и ее земные воплощения - [7]

И вот ради всего, о чем мы сейчас говорили, Симмий, мы должны употребить все усилия, чтобы приобщиться, пока мы живы, к добродетели и разуму, ибо прекрасна награда и надежда велика!

В царстве теней [7]

Не было античного автора, который повлиял на описания посмертных мук больше, чем римский поэт Вергилий (70–19 до н. э.) Наследуя Гомеру, Вергилий сочинил эпическую поэму «Энеида» о том, как Эней, бежав с Троянской войны, стал основателем Рима. Написанная на заказ для римского императора Августа (63 до н. э. – 14 н. э.) «Энеида» Вергилия стала бестселлером на многие века. Римляне считали эту поэму не только поэтическим основанием своей национальной идентичности, но и примером латинского красноречия. Трудно переоценить влияние «Энеиды» на западную традицию. Поэма была основой римской системы образования. Даже после падения Римской империи и окончания античного язычества «Энеиду» заучивали наизусть христианские монахи, имитируя ее стиль в стихах и интерпретируя мифологическое содержание произведения как христианскую аллегорию.

В подражание Одиссею, который у самых Врат смерти советовался с тенью Тиресия, герой Вергилия Эней отправился в царство теней, чтобы поговорить с отцом. В подарок владычице Аида Персефоне Сивилла, жрица Аполлона, дала ему золотую ветвь с дерева, что росло в лесу возле ее пещеры. Вместе с Сивиллой Эней спустился в подземное царство, где встретил мрачного Харона, перевозчика душ усопших через реку Стикс, трехголового Цербера – ужасного пса, охраняющего Дит, и скорбную тень бывшей возлюбленной, царицы Дидоны Карфагенской, которая совершила самоубийство, когда Эней оставил ее, чтобы исполнить судьбу и стать основателем Рима. Душераздирающие описания мук, уготованных мошенникам, убийцам, прелюбодеям и изменникам, вдохновили многих средневековых авторов, самым известным из которых стал Данте Алигьери (1265–1321) – в «Божественной комедии» он сделал тень Вергилия своим проводником по Аду и Чистилищу.

Все совершив, он спешит наставленья Сивиллы исполнить.

Вход в пещеру меж скал зиял глубоким провалом,

Озеро путь преграждало к нему и темная роща.

Птица над ним ни одна не могла пролететь безопасно,

Мчась на проворных крылах, – ибо черной бездны дыханье,

Все отравляя вокруг, поднималось до сводов небесных.

Жрица сюда привела четырех тельцов черноспинных,

После, над их головой сотворив вином возлиянье,

Вырвала между рогов у них волоски и первины

Эти сожгла на священном огне, призывая Гекату,

Мощную между богов, и в Эребе и в небе владыку.

Спутники, снизу ножи вонзив им в горло, собрали

В чаши теплую кровь. Овцу чернорунную в жертву

Матери дев Эвменид и сестре ее величавой

Сам Эней заклал и телицу – Дита супруге.

Стикса владыке затем алтари воздвиг он ночные,

Целые туши быков на огонь возложил и обильно

Жирным елеем полил горевшие в пламени жертвы.

Вдруг, едва небосвод озарился лучами восхода,

Вздрогнув, на склонах леса закачались, земля загудела,

Псов завыванье из тьмы донеслось, приближенье богини

Им возвещая. И тут воскликнула жрица: «Ступайте,

Чуждые таинствам, прочь! Немедля рощу покиньте!

В путь отправляйся, Эней, и выхвати меч свой из ножен:

Вот теперь-то нужна и отвага, и твердое сердце!»

Вымолвив, тотчас она устремилась бурно в пещеру,

Следом – бесстрашный Эней, ни на шаг не отстав от вожатой.

Боги, властители душ, и вы, молчаливые тени,

Хаос, и ты, Флегетон, и равнины безмолвья и мрака,

Дайте мне право сказать обо всем, что я слышал; дозвольте

Все мне открыть, что во мгле глубоко под землею таится.

Шли вслепую они под сенью ночи безлюдной,

В царстве бесплотных теней, в пустынной обители Дита, –

Так по лесам при луне, при неверном свете зловещем,

Путник бредет, когда небеса застилает Юпитер

Темной тенью и цвет у предметов ночь отнимает.

Там, где начало пути, в преддверье сумрачном Орка

Скорбь ютится и с ней грызущие сердце Заботы,

Бледные здесь Болезни живут и унылая Старость,

Страх, Нищета, и Позор, и Голод, злобный советчик,

Муки и тягостный Труд – ужасные видом обличья;

Смерть и брат ее Сон на другом обитают пороге,

Злобная Радость, Война, приносящая гибель, и здесь же

Дев Эвменид железный чертог и безумная Распря, –

Волосы-змеи у ней под кровавой вьются повязкой.

Вяз посредине стоит огромный и темный, раскинув

Старые ветви свои; сновидений лживое племя

Там находит приют, под каждым листком притаившись.

В том же преддверье толпой теснятся тени чудовищ:

Сциллы двувидные тут и кентавров стада обитают,

Тут Бриарей сторукий живет, и дракон из Лернейской

Топи шипит, и Химера огнем врагов устрашает,

Гарпии стаей вокруг великанов трехтелых летают…

Меч Эней обнажил, внезапным страхом охвачен,

Выставил острый клинок, чтобы встретить натиск чудовищ,

И, не напомни ему многомудрая дева, что этот

Рой бестелесных теней сохраняет лишь видимость жизни,

Ринулся он бы на них, пустоту мечом рассекая.

Дальше дорога вела к Ахерону, в глубь преисподней.

Мутные омуты там, разливаясь широко, бушуют,

Ил и песок выносят в Коцит бурливые волны.

Воды подземных рек стережет перевозчик ужасный –

Мрачный и грязный Харон. Клочковатой седой бородою

Все лицо обросло – лишь глаза горят неподвижно,