Ад — это вечность - [10]

— Ради новых ощущений. Это всегда было нашим девизом, верно? — Она благодушно кивнула ему и усмехнулась. Все та же старая, озорная усмешка.

— Что вы здесь делаете? — спросил Финчли. — Я имею в виду…

— Я же сказала, что мертва, — прервала его леди Саттон. — Ты много чего не понимаешь в смерти.

— Но здесь моя собственная, персональная, личная реальность. Она принадлежит мне.

— Но я же мертва, Диг. Я могу попасть в любую проклятую реальность, которую выберу. Погоди… и ты узнаешь.

— Я не… Вот что, — сказал он, — я никогда этого не узнаю, потому что никогда не умру.

— Ого!

— Да, не умру. Я — бог.

— Ты бог? Ну, и как это тебе нравится?

— Я… мне… — замялся он, подыскивая слова. — Я… ну, кое-кто обещал мне реальность, которую я могу сотворить сам. Но у меня не получается, леди Саттон, не получается…

— И почему же?

— Не знаю. Я бог, но всякий раз, когда я пытаюсь создать что-то прекрасное, оно становится отвратительным.

— Например?

Он показал ей искаженные горы и равнины, дьявольские реки и озера, отвратительные хрюкающие существа. Леди Саттон осмотрела все это с пристальным вниманием. Наконец, она сморщила губы и на секунду задумалась, потом пристально поглядела на Финчли.

— Странно, что ты не сделал зеркало, Диг, — сказала она.

— Зеркало? — повторил он. — Нет, не делал… Я никогда не нуждался…

— Ну, так вперед. Сделай зеркало.

Он бросил на нее недоумевающий взгляд и махнул рукой. В ней появилось квадратное посеребренное стекло. Он протянул зеркало леди Саттон.

— Нет, — сказала леди Саттон, — это для тебя. Загляни в него.

Удивленный, он поднял зеркало. Он испустил хриплый вопль и смотрелся пристальнее. Изображение глянуло на него из вечного полумрака, как морда химеры. Маленькие, косо посаженные глазки, приплюснутый нос, желтые гнилые зубы, искаженные развалины лица — он увидел все, что видел в своем безобразном космосе.

Он увидел непристойный небесный собор и все проделки ангелов-хранителей, огненный ландшафт его Эдема, каждое безобразное существо, которое он создал, каждый ужас, что наплодило его воображение. Он швырнул зеркало, разбив его вдребезги, и повернулся к леди Саттон.

— Что?.. — вопросил он. — Что это?

— Ну, ты же бог, Диг, — захохотала леди Саттон, — и должен знать, что бог может создавать все только по образу и подобию своему. Да, ответ очень прост. Превосходная шутка, не так ли?

— Шутка? — Смысл происходящего громом прогрохотал в его голове. Вечно жить с отвратительным собой, над собой, в окружении себя… снова и снова повторяться в каждом солнце и звезде, в каждом живом и мертвом предмете, в каждом существе… Чудовищный бог, сытый собой по горло и медленно, неотвратимо сходящий с ума.

— Шутка?! — закричал он.

Он бросился вниз головой и поплыл, уничтожив контакт с массой и материей. Он снова был совершенно один, ничего не видя, ничего не слыша, ни к чему не прикасаясь. И пока он неопределенный период времени размышлял над неизбежной тщетностью своей следующей попытки, он совершенно отчетливо слышал далеко внизу знакомый смех.

Такого было Царствие Небесное Финчли.

3

— Дай мне силы! О, дай мне силы!

Она прошла через сверкающую завесу следом за Финчли, маленькая, стройная, смуглая женщина, и оказалась в подземном коридоре замка Саттон. На секунду она была поражена своей молитвой, полуразочарована тем, что не обнаружила страны туманов и грез. Затем, с горькой усмешкой, она вновь воззвала к реальности, которой жаждала.

Перед ней стояли латы: стройная, высокая фигура из полированного металла, венчавшаяся изогнутым плюмажем. Она подошла к ней. С тускло мерцающей стали на нее глянуло слегка искаженное отражение: привлекательное, чуть вытянутое лицо, угольно-черные глаза, угольно-черные волосы, спадающие на лоб строгой вдовьей челкой. Отражение говорило: это Сидра Пил. Это женщина, чье прошлое было связано с тупицей, называвшим себя ее мужем. Сегодня она сбросит эти узы, если только найдет силы…

— Разорви оковы, — свирепо сказала она, — и с этого дня жизнь для него станет хуже агонии. Боже — если ты есть в моем мире, — помоги мне свести счеты! Помоги мне…

Сидра замерла, пульс ее бешено бился. Кто-то спустился тем же коридором и стоял у нее за спиной. Она чувствовала тепло — ауру присутствия, — почти непереносимое давление тела рядом с ней. Туманное в зеркальной броне лат, она увидела лицо, уставившееся через ее плечо.

— Ах! — воскликнула она и обернулась.

— Простите, — сказал он, — я думал, вы меня ждете.

Ее глаза приковались к его лицу. Он приветливо улыбался. У него были светлые волнистые волосы, пульсирующая жилка на виске, а в чертах лица мелькали нескрываемые эмоции.

— Успокойтесь, — сказал он, пока она безумно скрипела зубами, стараясь подавить рвущийся из груди крик.

— Но к-кто… — Она замолчала и попыталась сглотнуть.

— Я думал, вы ждете меня, — повторил он.

— Я… жду вас?

Он кивнул и взял ее руки. Ее ладони были холодные и влажные.

— Вы назначили мне здесь свидание.

Она приоткрыла рот и покачала головой.

— Ровно в двадцать четыре часа, — он отпустил ее руки, чтобы взглянуть на свои часы. — И вот я здесь, точка в точку.

— Нет, — сказала она, отступая, — нет, это невозможно. Я не назначала никакого свидания. Я не знаю вас.