Ачи и другие рассказы - [25]

На белы руки опять подхватывает;

«— Кабы мне да земную тягу найти,

Утвердил бы в небеси кольцо,

Привязал бы к кольцу цепь железную,

Притянул бы небо к земле-матушке,

Повернул бы землю краем вверх,

И смешал бы земных со небесными!»

Усмотрел он тут во чистом, поле

Добра молодца пехотою идучи;

За плечами у добра молодца

Была малая сумочка переметная.

Как припустит скакать он добра коня

Во всю силу лошадиную —

Добрый молодец идет пехотою.

Не нагнать его коню богатырскому.

Как поедет лихою вольготою —

Добрый молодец вперед не наступывает.

И окликнул Святогор добра молодца:

«Гой еси ты, прохожий добрый молодец!

Ты постой-ка, постой немножечко,

Как скакать припущу добра коня

Во всю силу, во лошадиную —

Ты идешь вперед пехотою,

Не нагнать тебя коню богатырскому.

Как поеду тихою вольготою —

Ты идешь, вперед не наступываешь».

Обождал его прохожий добрый молодец,

Полагал со плеч со могучих

На земь малую сумочку переметную.

Говорил Святогор добру молодцу:

«А скажи-ка мне, добрый молодец,

У тебя что за ноша в этой сумочке?»

Отвечает ему добрый молодец:

«Ай же славный ты великан-богатырь!

Попытайся-ка взять мою ношицу

На свои на плечи на могучия,

Побежать с ней по раздольицу чисту полю».

Опущался славный великан-богатырь

Со добра коня к малой сумочке,

Принимался за малую сумочку;

Принимался сперва одним перстом —

Эта малая сумочка переметная

На сырой земле не сворохнется.

Принимался тогда одной рукой

— Эта сумочка все не сворохнется.

Ухватил обеими руками —

Все-то с места она не сворохнется.

Принимался всею силою великою,

Припадал белой грудью богатырскою

К этой малой сумочке переметноей,

Захватил всей силой великою —

Во сыру землю угрязнул по коленочки,

По белу лицу не слезы — кровь течет…

Уходилось сердце молодецкое,

Только малый дух подпустить успел

Под ту малую сумочку переметную,

Говорит сам таковы слова:

«Не вздымал я такой ноши от роду!

Много силы во мне, а не под силу.

Что в сумочке твоей понакладано?

Кто ты сам есть, удалый добрый молодец,

Как зовут тебя именем, отечеством?»

Отвечает удалый добрый молодец:

«В моей малой сумочке переметноей

Вся земная тяга понагружена,

А я сам — Микула Селянинович».

Где угряз Святогор, тут и встать не мог,

Тут ему было и кончание.

Такова была, согласно мифологической теории, встреча «облегчающих небо туч» с «небесным громом». Какое отношение имеют эти «облегающие небо тучи» к земной тяге и к смешению «земных с небесными»; каким образом эта тяга земная оказывается в «сумочке переметной» у грома; каков смысл этой былины вообще, и что означают все приведённые в ней частности — вот вопросы, на которые мифологическая теория бессильна дать какой-либо удовлетворительный ответ. Еще яснее сказывается это бессилие в следующей былине.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И СВЯТОГОР

Ой ты гой еси, лихой охотничек,

Старый богатырь Ильюша Муромец!

Полевал он, старый, во чистом поле,

Люта зверя на копье ловил,

Соболей-куниц да на низок низал.

Подъезжает старый ко Святым Горам,

Въехал старый на Святы Горы,

Услыхал тут превеликий шум:

Всколебалась мать сыра-земля,

Зашатались темны лесушки,

Замутились быстры реченьки,

Выливалися из берегов крутых.

Видит старый: на добром коне

Едет шагом богатырь-гора,

Ростом выше дерева стоячаго,

Головою в небо упирается,

Едет, сам подремывает сидючи.

«Что за чудо?», говорит Илья:

«Богатырь да на коне заснул?

Мог бы выспаться в белом шатре.

Знать, не русский богатырь то, а неверный есть»…

По мере приближения богатыря Илью Муромца все более охватывает страх, пока, наконец, он не отпускает своего коня и не взбирается сам на высокий дуб. Оттуда он успел заметить, как Святогор разбил шатер и завалился спать. Красавица-жена Святогора, которую он обычно возил с собою в хрустальном ларце, вышла «и высмотрела Илью на сыром дубу. Говорит она таковы слова: „Ай же ты, дородный добрый молодец! Сойди-ка со сыра дуба, сойди, любовь со мной сотвори; буде не послушаешься, разбужу Святогора богатыря и скажу ему, что ты насильно меня в грех ввел“. Нечего делать Илье: с бабой не сговорить, а с Святогором не сладить; слез он с того сыра дуба и сделал дело повеленое» 3.

Святогор просыпается. Жена его наскоро прячет Илью в ларец (по другим вариантам — в карман Святогору). Все трое пускаются в путь. Три дня сидит Илья в плену, пока, наконец, конь Святогора, обремененный непосильной ношей, не рассказывает человечьим голосом обо всем. Святогор убивает жену, вынимает Илью и братается с ним.

Тут они крестами поменялися,

Братьями крестовыми назвалися,

Стали вместе разъезжать по щелейкам,

Разъезжать-гулять да по Святым Горам.

И наехали они на чудо чудное,

Чудо чудное да диво дивное:

Осередь пути великий гроб стоит,

Красным золотом обложен весь, повыложен,

А на крышке подпись да подписана:

«На кого состроен сей великий гроб,

На того он и поладится».

Илья опускается в гроб:

«…Не по нем широк и долог был великий гроб…»

Тогда Святогор опускается в гроб:

«Как по нем состроен был великий гроб»

Говорит богатырь таковы слова:

«На меня состроен сей великий гроб;

Хорошо здесь во гробу-то жить!

Ты послушай-ка, мой меньший брат,

Ты возьми-ка да закрой меня

Тою крышкою дубовою гробовою».

Отвечает братцу Илья Муромец:

«Не закрою я тебя, мой больший брат,