Ачи и другие рассказы - [22]

К этому мнению А. Пыпина присоединяется И. Порфирьев. «Т. к. произведения народной словесности весьма долго оставались незаписанными, то, очень естественно, многие из них совершенно утратились, а сохранившиеся подверглись порче и искажению. Передаваемые устно от одного поколения к другому людьми, незнакомыми с образованием, они дошли до нас с разными ошибками и разными изменениями и дополнениями, какие они получили в разные времена при переходе от одних людей к другим. В них много анахронизмов или смешения разных эпох, лиц и событий».

Кроме этих искажений, оправданных в известной мере самим характером исполнения и передачи былин, необходимо учесть ряд изменений, сознательно или бессознательно внесенных в них собирателями. «В своем собрании песен Чулков поместил произведения народной поэзии рядом с песнями разных стихотворцев», указывает А. Бороздин 4, причем не стеснялся вносить поправки в текст народно поэтических созданий, как это видно из следующих слов его «Предуведомления»: «Сколько я трудился в собрании сих песен, о том ведают те люди, которым известны безграмотные писцы наши, кои пишут, а что пишут, того не разумеют. Их неискусство находил я почти во всякой песне, так что инде ни стиха, ни рифмы, ниже мысли узнать мне было не можно; да я чаю, что они и сами растолковать бы мне не умели; для того принужден был употреблять догадку». — «Таких „догадок“ или, вернее, произвольных исправлений без всяких оговорок», продолжает А. Бороздин, «было особенно много в „Русских сказках“[10], которые часто представляются самостоятельным переложением Чуйкова».

«Ещё более произвола обнаружил сотрудник Чуйкова, Михаил Попов, составивший сборник „Российская Эрата, или выбор наилучших новейших российских песен“, вышедший в свет в 1792 г. Перемешав всевозможные старые и новые песни, Попов откровенно объяснял: „Со старинными песнями поступал я таким образом: по учинении оным из преогромные стаи очень малого выбора, потщался в некоторых исправить не токмо разногласие и меру во стихах, но и переставлял оные в иных с одного места на другое, дабы связь их течения и смысла через то сделать плавнейшею и естественнейшею, чего в некоторых из них недоставало“» 7.

Другой издатель песен, Макаров, считал удобным издавать песни «и совсем переделанные, но которые, по его словам, во всем согласовались бы с правилом, и которые, так сказать, заключали бы в себе одно и то же существо, только в лучшем привлекательнейшем виде» 7.

Если добавить ко всему вышесказанному, что, вероятно, не все собиратели столь откровенно предваряли о допущенных ими переделках, особенно, если последние не казались им значительными, то придется, к сожалению, признать, что одна часть былин утеряна для нас окончательно, другая же, за небольшими исключениями, дошла до нас в искаженном виде.

Тем не менее «ни древность былин, ни древность богатырей не подлежит сомнению» 12 и «можно еще удивляться, что и в современном своем виде наши былины сохранили так много старины в именах, древних бытовых чертах и во всем складе и ладе» 4.

Былинами, в широком смысле, называются песни о богатырях. «По характеру содержания в нашем былинном репертуаре намечаются два крупные отдела: а) былины богатырского характера, в которых изображаются подвиги богатырей… б) былины не воинского характера, напоминающие иногда новеллы… Есть былины смешанного характера» 2. Былины богатырские в свою очередь могут быть разделены на несколько главных групп или «циклов»: 1) древнейший цикл — о полумифических героях довладимирской эпохи, так наз. старших богатырях, 2) киевский или Владимиров цикл, и 3) новгородский 1. Былины позднейшего происхождения «московско — петровские, как и примыкающие к ним казацкие, могут быть названы также историческими песнями. Но песни эти, как по содержанию, так и по духу, и по форме своей, уже значительно разнятся от песен древней Руси — киевских и новгородских».

Происхождение слова «богатырь» до сего времени остается невыясненным. Некоторые считают его заимствованным из тюркских языков (багхадур, багатур, батур) или с санскритского (baghadhara — счастливый, удачный). 9 Халанский производит первоначальную форму богатырь от «багатырь» — татарский воевода 10. Щепкин, Буслаев и другие, кладут в его основу корень «Бог», «Богатый», т. е. «одаренный высшими божественными качествами, полубог» 1. Это тем более правдоподобно, что в правильном ритмическом напеве былины слово «богатырь» чаще всего произносится «богатырь».

Столь же противоречивы мнения о происхождении самого слова «былина». С одной стороны, существует взгляд, что «эти эпические песни, несмотря на свой гиперболический характер, несмотря на все преувеличения и фантастические вымыслы, которыми они украшены, представлялись народу былью, потому что они, действительно, могли быть, в древнейшей основе своей приурочены к живым лицам и действительным событиям. В этом именно смысле эти эпические песни и называются в народе былинами» 3. Ф. Буслаев считает, что «эпос в старину именовался у нас словом, в народе былиною или былью, потому что, по пословице: „сказка — складка, а песня — быль“ 1. Это мнение разделяет и И. Порфирьев: „Поэтому народ и называет эти песни „былью“: „сказка — складка (вымысл), а песня — быль“, говорит одна народная пословица, а некоторые песни, именно богатырские, прямо и называются былинами“ 7.