Аччелерандо - [137]

– Mais oui. Мы собираем гардероб моей племяннице. – Аннет листает многообразие модных решений, забитое в память быстрого доступа магазина, и пересылает главному помощнику детализацию требований, составленную одним из ее привидений. – Она у нас перспективный политик, так что имидж ей важен.

– Мы с превеликим удовольствием поможем вам, – певучим голосом говорит борг-мальчик, выступая на маленький шажок вперед. – Поведайте, что именно должен внушать ваш образ?

– Так, секунду. – Эмбер делает глубокий вдох и косится на Аннет. Аннет не мигая смотрит в ответ. [Тебе лучше знать], пересылает она. – Я работаю над административной программой партии акселерационистов. Может, слышали о ней?

Главный борганизм-кутюрье чуть хмурится, пара морщинок пробегает по ее идеально симметричным бровям, покрашенным в тон классическому модерновому костюму.

– Слышать-то слышала, но мы – дизайнеры, поймите, политика нас не особо заботит. А особенно – политика наших клиентов. – На этом моменте в ее голосе прорезается нотка иронии. – Значит, ваша… тетя просит подобрать вам образ?

– Ну да. – Эмбер пожимает плечами, вдруг осознавая, как она выглядит со стороны в своих повседневных шмотках. – Она агент моей предвыборной кампании. Сложность в том, что есть определенная категория избирателей, которые принимают образ за сущность и страшатся неизведанного. Поэтому мне нужен гардероб, рождающий ассоциации с прямотой, респектабельностью и целеустремленностью. Вроде бы классический, «наработанный», но – для представления радикальной политической программы. Жаль, у меня так мало времени – не могу изложить суть подробнее. Уже этой ночью у меня благотворительный прием. Понимаю, спешка только навредит, но мне нужен какой-то готовый наряд для этого события.

– Чего именно вы надеетесь достигнуть? – спрашивает борг-мальчик своим певучим голосом с раскатистыми «р» и приметным средиземноморским акцентом. Судя по всему, он весьма заинтригован поставленной задачкой.

– Провести ассамблею, – честно отвечает Эмбер. – Будет обсуждаться вопрос объявления чрезвычайной ситуации и построение корабля поколений. Солнечная система вскоре сделается абсолютно непригодной для обитания, поэтому пора отчаливать – всем, и вам в том числе, – пока Дурное Семя не переработало нас в компьютроний. Я собираюсь обойти весь электорат лично с помощью параллельных процессов, но образы должны быть персонализированы. – Она сдерживает улыбку. – По моим прикидкам, понадобятся восемь ядер костюмов с четырьмя различными независимыми переменными в каждом – это не считая обстановки и пары-тройки шляпок. Этого хватит, чтобы каждую версию увидели не более нескольких тысяч избирателей. Материалы – как физические, так и виртуальные. Кроме того, я бы с удовольствием ознакомилась с вашим каталогом исторических официальных костюмов, но сейчас это не так важно. Хочу провести тесты восприимчивости избранных нарядов на различающихся личностных типах из разных исторических эпох. У вас демонстрационные среды тут есть? Было бы здорово сразу испытать некоторые модели…

– Думаю, мы сможем вам помочь. – Менеджер с энтузиазмом кивает, явно думая о потенциальной прибыли. – Гензель, будь добр, перенаправляй всех новых посетителей, пока мы не закончим с заказом мадам… э-э…

– Масх. Эмбер Масх.

– Мадам Масх. – Похоже, это имя боргам неизвестно. Дети Сатурна живут довольно-таки разобщенно, и всего одно поколение спустя уже мало кто припоминает, как величали правительницу Империи Кольца. – Прошу пройти с нами, мы вам что-нибудь подберем.

Сирхан, отрешившись от мира, бредет сквозь толпу пришедших на фестиваль. Все, кто попадается ему на глаза, – болтливые духи давно умерших политиков и писателей, по распоряжению Дурного Семени депортированные из внутренней системы. Живописная зеленая поляна распростерлась под небом цвета лимонов к далекой-предалекой линии горизонта. Воздух слегонца воняет аммиаком, в нем вольготно носятся идеи. Но Сирхану они неинтересны – ему хочется побыть наедине с собой, вот только это не так-то просто.

– Простите, вы настоящий? – спрашивает его кто-то на американском английском.

У Сирхана уходит секунда или даже две секунды, чтобы отвлечься от дум и кое-как уловить, что к нему обращаются.

– Простите, что? – переспрашивает он смущенно.

Сирхан обряжен в берберский камзол, он бледнолиц и жилист. Над головой у него парит таинственный нимб роботумана, делая его похожим на какого-нибудь святого.

– Так что вы сказали? – повторяет он. Задним числом вспыхивает досадная мысль: где же то место, где меня оставят в покое? Обернувшись, он видит, как одна из полупрозрачных яйцевидных капсул, увенчанная грибовидным наростом, раскалывается вдоль трещины, проползшей сверху вниз. Изнутри выплескивается оставшаяся контактная среда, а за ней выныривает, бледнее молока и лысее дамской коленки, слегка смущенный англоговорящий человек. Из одежды на нем лишь маска глубочайшего изумления.

– Не вижу своих имплантов, – говорит этот новенький, тряся головой. – Но, по-видимому, я взаправду здесь, так? Я воплотился? – Он оглядывается на другие «яйца». – О да, это не симуляция.