Абьюз - [19]

Я вышел на улицу, спускаясь по тропинке туда, где раньше был самый великолепный парк в мире. Местный Версаль, обставленный согласно нашим личным вкусам.

Снег уже сошёл, но земля дышала влагой, хлюпая под ногами. Ветер был сильный, южный, обещающий тепло, но пока ещё пронизывающий, пробирающий до костей.

Я хотел видеть Ральфа, это правда. Если бог существует, он знает, как сильно я был к нему привязан… ладно, не привязан. Я любил его. Несмотря на то, что во многом не понимал, не одобрял и был слабее его. Когда Ральф был жив он был и ярче, и сложнее, и сильнее меня, как личность. Он не знал сомнений. Он не знал жалости. Мне кажется, я не ошибусь с предположением, какой генетический материал был взят для создания несравненного по своему чудовищному цинизму, Рэя Кинга.

Теперь Ральф мёртв. Воскрешать его, значит, спускать второе чудовище с поводка – спускать его против воли самого чудовища, потому что в том, что собственное воскрешение моего любовника и сводного брата не порадует, я не сомневался.

Он не простит мне того, что, зная о намерениях Синтии, я отошёл в сторону и позволил ей (в очередной раз) поступать по-своему. Его существование усложнит жизнь всем и не будет ему в радость.

– Ты похож на призрака, братец! В этом саду, стоит в него спуститься, всё становится на него похожим.

– Ты за мной следила? – не оборачиваясь, спросил я.

Синтия обошла меня и встала передо мной на тропинке, преграждая путь. Красивая и как никогда живая.

Может быть я ошибаюсь в оценках? Может быть позволить ей сделать то, что она хочет? Сделать то, что у меня получается в последнее время просто отлично – не мешать, не стоять на пути. Пусть делает, что хочет?

Я смогу его снова увидеть, коснуться, обнять, так же, как обнимаю её. Целую её. Чувствую тепло её ладоней на моей шее, трепет её отзывчивых губ на моих губах. Дышать одним дыханием, разделять удовольствие, столь же привычного, как собственное имя или отражение в зеркале?

Ральф сможет разделить со мной куда больше, потому что между нами будет не только нега, но и та сводящая с ума, объединяющая в одно удовольствие и боль, страсть, куда Синтия, в силу своих возможностей, просто не может зайти.

Его воскрешение сделает мои отношения с Катрин невозможными.

Именно этого я не хотел! Я… да, мысленно могу себе признаться: я не хочу попасть снова в ловушку старых сложных, запутанных донельзя, отношений.

И Ральф, я знаю, не хочет этого так же.

Так я и стоял, таращась на белые, обнажённые стволы берёз, печально философствуя о том, что, пока мы, трое проклятых детей проклятого рода существуем, история будет повторяться и продолжаться, снова и снова, расширяясь, как распространяющаяся зараза. Словно чёртов водоворот мы закручиваем в свою чёрную воронку новых людей, ни в чём не виноватых, достойных лучшего отношения, лучшего будущего. И уничтожаем их.

Это неправильно. Так не должно быть.

Этому следует положить конец.

«Почему бы тогда не положить конец собственному существованию?», – шепнул голос.

Скорее всего мой собственный, но было такое ощущение, что он принадлежит кому-то ещё.

– Однажды я уже попытался. К чему это привело?

Кажется, я проговорил это вслух? Может, схожу с ума?

– Альберт, ты разговариваешь сам с собой? – в подтверждении идеи раздался сиропный голос Синтии.

– Редко, но бывает.

Приблизившись, она потянулась за поцелуем, но я довольно резко отстранился.

– О! Понимаю, – ядовито улыбнулась она, отпрянув. – Пытаешься остаться верным мужем? Ну и зачем? –сощурилась Синтия. – Мы же оба с тобой знаем, чем всё это закончится? Как и все твои благие порывы до этого: ты поддашься дурным инстинктам.

– Кто знает, может на этот раз мне удастся приятно тебя удивить? – в свой черёд усмехнулся я.

– Удивить чем? Верностью Катрин? Стойкостью перед моими женскими чарами? – засмеялась Синтия, покачав головой. – Если это когда-нибудь случится, моё удивление уж точно приятным будет вряд ли, но я постараюсь уважать твои решения… братец.

Мы стояли рядом, плечом к плечу. Пасмурный день окутывал нас туманом.

– Как ты намерена его воскрешать? – тусклым голосом озвучил я терзающий меня вопрос.

– Что за дурацкая привычка резко менять тему? – холодно донеслось в ответ.

– Этот вопрос всё время сидит у меня в голове. Просто расскажи, как ты это делаешь? Чисто технически?

– С тобой я пыталась мистику сочетать с наукой. Думала, так будет правильней, надёжней. Да и выбора особого не было, как не было и нашей фамильной, волшебной, исцеляющей крови, способной творить настоящие чудеса. Ты когда-нибудь задумывался, почему нефелимов называли скверной?

– Я вообще никогда не думал о нефелимах. Я о них даже не знал.

– Наша кровь способна сделать невозможное возможным, – словно не слыша меня, продолжила Синтия. – Та самая кровь, что течёт в твоих венах, в венах Рэя Энджела, Артура или Ливиана! Но – не моя. А двадцать лет назад у меня не существовало никого, кроме Рэя. И я боялась, я ужасно боялась, в случае неудачи потерять и его тоже. Поэтому пришлось терпеливо ждать. Но теперь? Теперь нас больше! Сандра станет прекрасным сосудом Силы…

– С этого места поподробней, – потребовал я. – Что ещё за сосуд? – не сдержавшись, я поморщился.