Абулия - [61]

— А нас возьмете? — спросил Костик, посоветовавшись с Волькой.

— Разрешите, госпожа? — спросили они уже у Аглаечки. Та махнула рукой, еще не веря, что все обошлось.

— Конечно, — ласково улыбнулся Вольке трактирщик: — Отчего же не взять?

— Боги, еще пару таких приключений, и я поседею, — пожаловалась Аглаечка Кэсси и Яшеньке. — Никогда мне так не хотелось сбежать обратно к родителям, как сегодня! Кстати, дорогой, что за «ёкай» такой? — спросила она у Кэсси. А то мне тебя с родителями знакомить, может, я еще о тебе чего-нибудь не знаю?

Кэсси покраснел, потом, глядя на Яшеньку, побледнел:

— Аглаечка, я все объясню!

Часть 25

— Я не хотел… — рыдал Кэсси. — Ты меня никогда не простишь!

— За что? — испугалась Аглаечка, неужели ее Кэсси способен на что-то ужасное?

— Оно само получилось, я не хотел изменить тебе с Яшенькой.

Аглаечка с укором посмотрела на дракона. Тот закатил глаза, получилось весьма выразительно — в драконьем образе глаза у Яшеньки были размером с блюдца:

— Как ты мог, Яша, я тебе доверяла…

Дракон хмыкнул.

— Ты все не так поняла, — Кэсси заплакал еще горше. — Это я, я изнасиловал Яшеньку, а он совсем не хотел!

Яша закрыл морду лапами.

Аглаечка с большой опаской посмотрев на Кэсси и Яшеньку, сказала, что ей надо подумать. Одной! И гордо удалилась в туман, то есть, в лесок. Там она облюбовала живописную полянку с мягкой травкой и сладко заснула. Немного погодя к ней подкрался Кэсси и лег рядом, уткнувшись носом в плечо, Яшенька пыхтя и ломая кустики, потоптался вокруг них и, прикрыв Аглаечку крылом, подгреб Кэсси когтистой лапой за попу, свернувшись вокруг них калачиком.

Тем временем Долина чудес перетерпела значительные метаморфозы, потому что Зорхас, окрыленный признанием коллег, совсем распоясался. Исчезли развалины, и на месте палаток и летних построек появился сказочный город. Альбертус несколько раз выбегал из замка и ругался, требуя компенсацию «за идею», проклиная креатив и мерзкий вкус трактирщика.

— Так испохабить мой чудный город — образец стиля и вершину магического искусства! — вопил он, тыча пальцем в новенькое варьете, украшенное по фасаду афишами с танцовщиками в излюбленных местными прелестниками прозрачных и цветастых штанишках. И совсем ни одного благородного лика могущественного колдуна!

— Тут все украдено до меня, — оправдывался трактирщик, намекая на то, что идею городка Альбертус спер в одном из миров. — Но я готов обсудить отступные, исключительно из уважения к вашим коммерческим талантам.

Альбертус смилостивился только тогда, когда его многометровая статуя украсила центральную аллею. Она сурово взирала на квартал игровых автоматов и властным жестом направляла оробевших посетителей в район красных фонарей.

— Дорогой, тут должно быть твое изваяние, — заметила Агнесс, — ты же демиург, и если бы не ты, не было и этого мира!

Альбертус чуть в обморок не упал.

Зорхас улыбнулся:

— Тем более мне радостен успех моих созданий. А вот твоя статуя не помешала бы, грех не увековечить столь величественную красоту. Представь: ты в полном облачении, а у твоих ног — поверженные враги… С кем ты там ходишь воевать?

Агнесс сказала, что если увидит хоть где свое изображение, мигом пойдет войной на собственного мужа.

— Хоть бюстик… — канючил Зорхас.

— Ни бюстика, ни ручки, ни ножки! — отрезала трактирщица. — Да что я потом подружкам, в смысле, соратницам скажу! Это абсолютно неприемлемо — выставлять себя на показ, словно ты…

— Мужчина? — заржал Костик.

Агнесс с неудовольствием посмотрела на свидетеля разговора — Костик как зачарованный всюду шлялся за Зорхасом, боясь пропустить хоть миг волшебства.

— Да, женщине не пристало кичиться красотой, словно других достоинств нету, — ответила трактирщица, но на Костика не сердилась — наоборот ей льстило восхищение, который тот испытывал к ее мужу. — А где твой подлый дружок? — вспомнила она.

— Да-да, где Охотник? — оживился Зорхас и тут же получил подзатыльник суровой дланью воительницы. — А я что, я ничего…

Волька сбегал в лес и, убедившись, что госпожа Аглаечка в полном порядке, присоединился к компании демиурга. Подготовка праздника шла полным ходом, к городу стекался народ из дальних далей (не иначе Зорхас и Альбертус оповестили все население). На алее выставили столы, накрытые белыми скатертями и украшенные фестонами. Трактирщик молниеносно выдавал закуски, вино текло рекой, а блюда становились все более и более замысловатыми.

— Нет, я это точно пробовать не буду! — заявил Костя, погладив наеденное пузо, с подозрением оглядывая нежно-сиреневый десерт, напоминавший маленький аквариум с рыбкой. За рыбку была странного вида тварюжка, злобно скалившая зубы и намеревавшаяся вырваться, да так, что вся желейная сфера зловеще колыхалась на блюде.

— Попалась! — родная сестра тварюжки не избежала своей печальной участи — где-то неподалеку расположилась Доминика с шерифом и близнецами, а рядом с ними бдела суровая Агата, как коршун, оберегая семейное счастье сыночков. Семейным устоям угрожали полуобнаженные красавчики-официанты, в которых Альбертус признал своих учеников и тут же разразился гневной речью о падении нравов. Речь была встречена бурными и оглушительными аплодисментами, поэтому превратилась в спич. Альбертусу только и осталось кланяться, наслаждаясь почетом — публика быстро сообразила, как заткнуть рот неуемному колдуну.