Абулия - [32]

— А что, дело энергозатратное… Проголодался, бедненький, — пояснила Агатка, не в силах оторваться от созерцания ненаглядного. — А она, курва, еще боднуть пытается, неблагодарная скотина. Спину-то, спину береги, спину потянешь! Кто же о тебе позаботиться, бедненький мой? — и, повернувшись к ошеломленным зрителям, добавила горестно: — Совсем себя не жалеет!

— Кэсси, достаточно, — строго сказала Аглаечка. Агатка опомнилась:

— А я что? Я тоже осуждаю… Нечего дарить небесную любовь и наслаждение на сыром лугу, когда дома ждет пуховая перина, — и, перецеловав сыночков, гордо удалилась, утирая скупые слезы.

Полковница с опаской покосилась на Яшеньку.

— Яшенька не такой! — заверила ее Аглаечка. — Он не имеет привычки играться с едой. Правда, Яша?

Яша скромно потупился.

Подошли Костик с Волькой, для них Аглаечка выбила двоих ящеров, и все вместе они, наконец, двинулись в путь. Но не успел замок скрыться за горизонтом, как к ним подскочил отряд местных блюстителей порядка — здоровые мужики на ящерах, вооруженные до зубов.

— Муниципальная полиция. Предъявить багаж и ящеров для досмотра! — гаркнул шериф. Аглаечка спешилась — начинать путешествия со скандала не хотелось, тем более никакой вины она за собой не чувствовала. А вот Доминика рассвирепела не на шутку. Оттащив шерифа в сторону, ловко отрезав его от его отряда, она зашипела:

— Обнаглел, муженек… Ничего не хочешь объяснить?

Тот отвечал так же тихо, не менее злым шепотом:

— Рога мне решила наставить, дорогая супруга?

— Не позорь меня, дорогой Теодор, езжай домой, за неделю обернусь, — ответила полковница, стараясь удержать лицо и разгневанного мужа подальше от благодарных зрителей.

— Ну, уж нет, я еду с тобой! — решительно заявил шериф и приказал отряду возвращаться в город. — Я не оставлю тебя с этими малолетними развратниками!

Аглаечке пришлось вмешаться:

— Если вы хотите нас сопровождать, попрошу воздержаться от оскорблений в сторону моих братиков, — братики в это время призывно улыбались и махали руками, стараясь привлечь внимание супругов. — И не есть их глазами — за сохранность их тел я отвечаю перед тетей головой… Кэсси, что с тобой?

В это время Кэсси, стоявший рядом с Аглаечкой, сначала побледнел, словно выцвел, а потом его фигура растаяла без следа.

— Кэсси? Где же ты? — растерянно спросила Аглаечка. — Яшенька, сделай что-нибудь! — но Яшенька упрямо отвернулся.

— Он не будет искать Кэсси, — неожиданно сказал Костик. — Он считает, что Кэсси лучше там, где он теперь… Ревнует, наверное, — добавил уже от себя.

Аглаечка посмотрела на дракона, словно первый раз увидела:

— Раз так… Уходи, я не желаю тебя больше видеть!

Часть 8

Костик трясся на своем ящере строго посередине кавалькады и рожа у него была донельзя мрачная. Жопа, и так натертая жесткой спиной ящера, чувствовала нехилые неприятности. Неприятности подмигивали из-за каждого куста наглым глазом Серого — демоны пустоши, невидимые никому, кроме него, пасли свою добычу и окружали со всех сторон. Как назло, больше никто не чувствовал их сужающегося кольца: в арьергарде Доминика и шериф шипели друг на друга, в центре процессии раздавалось хихиканье близнецов. Обеспокоенный Волька, заметив мандраж партнера, уже несколько раз спрашивал, не хочет ли Костя в туалет, водички или в глаз (это когда Костя от неожиданности чуть сам не зарядил тому, внезапно появившемуся со спины с пучком каких-то трав, неимоверно полезных и редких). Аглаечка ехала впереди с деревянно-ровной спиной, не останавливаясь ни на минуту и ничего не замечая, словно стрела, пущенная в цель — вперед к порталу. Наконец, когда начали сгущаться сумерки, братики взмолились, потребовав ужин, ванну и постель. Аглаечка молча свернула к постоялому двору. Волька был им бесконечно благодарен: мысль о том, чтобы провести ночь под открытым небом в компании чудовищ заставляла самого выть на луну, а уютное строение постоялого двора с загонами для ящеров, новеньким крыльцом и забором, внушало доверие и сулило покой.

Хозяин, сияющий как медный грош, с широкой улыбкой встречал постояльцев.

— Пожалуйте, господа и дамы! Госпожа Аглая, ныне обед у меня — пальчики оближешь — такой не стыдно и маменьке вашей, милостивой княгинюшке нашей Антее, подать! — кланялся он то Аглаечке, то Доминике.

— Рада видеть тебя, любезный, и дом твой, столь процветающими, — ответила Аглаечка, но ласковые слова ее губы произносили без улыбки, а в прозрачных глазах стыл лед.

Радостный хозяин, того не замечая, тарахтел без умолку, накрывая на стол.

— Как же не быть столь счастливыми, коль госпожа моего сердца изволила вернуться в родные стены! — гордый от возможности поделиться главной и наиприятнейшей для себя новостью, хозяин гостиницы указал на широкий обеденный стол. Действительно на нем почивала мирным сном — лицом в десерте, могучая воительница, рядом возвышался жбан с брагой. Десерт, состоящий из то ли разноцветных слизней, то ли пиявок, тихо ругался и ворчал, намереваясь уползти под шумок. Хозяин ахнул, подбежал к своей прекрасной даме и заботливо отцепил от ее щеки особо наглую тварь, уже собравшуюся из обеда переквалифицироваться в едока.