Абулия - [18]

И Яша забыв, что он, в общем-то, могучий дракон, дал стрекача, а Аглаечка припустила за ним. Их маршрут пролегал вокруг острога и его обитатели не могли не заинтересоваться, что собственно происходит.

— Девушка! Девушка! — позвал ее со стены уже знакомый переговорщик. Аглаечка повернула голову на крик.

— Девушка, к нам со своим нельзя!

Аглаечка нервно рассмеялась:

— Ваши заморыши могут спать спокойно, я таких женихов отхватила! Правда, Яшенька?

Яша упал на передние лапы и полз к хозяйке, махая хвостиком (хвостик сметал кусты и молоденькие деревья). Аглаечка не могла долго на него сердиться.

— Пошли к твоему улову, раз вернуть назад нельзя, надо помочь им устроиться в нашем мире.

«Улов» встретил хозяйку завтраком, мужик и очнувшийся парнишка развели костер и приготовили ей покушать из походных запасов. Выглядело съедобно. Они даже салфеточки из листьев смастерили и смиренно ждали хозяйку.

— Не надо меня назад отправлять, — попросил мужчина. — Там я буду совсем мертвым!

Парнишка тоже собирался было просить, но снова хлопнулся в обморок.

— Притворяется, — объяснил мужик, — но все равно очень боится. У него тоже страшная история приключилась…

— Как тебя зовут? — спросила Аглаечка.

— Костя, а его — Кэсси, — мужик определенно взял шефство над юношей. — Мы будем послушными, госпожа, — и выжидательно посмотрел на Аглаечку.

Часть 7

Кэсси был счастливчик, настолько, насколько может быть бессовестно счастлив молодой человек, считающий, что мир улыбается только ему каждое новое утро. И кто бы мог подумать, что самому младшему сыну из незначительного и захудалого рода судьба предложит счастливый билетик? Был бы он великим магом, или наделенным неизмеримой силой воином, или аристократом знатного происхождения, разве бы ему так повезло? Никогда и ни за что в их мире, где сильные мужчины отдавали свое семя и свою жизнь ради рождения самых могущественных существ, его правительниц — двойр! К таким далеким и загадочным небожительницам (а как иначе их называть, если они были практически бессмертным и всемогущим) принадлежала жена Кэсси.

А еще недавно он плакал, когда ее выбор остановился именно на нем: недостойном, со слабым телом и жалкими крохами магии. Как он просил не отдавать в мужья, но домочадцы только надавали ему тумаков «за позорящее род малодушие» — пересрали, что сочтут его воспитание таким же дрянным, как и свадебный костюмчик.

— Кэсси, двойрам не перечат, — строго сказала мама, но на самом деле жалела, что все сложилось именно так: пусть в их районе дети были самыми обыкновенными и не ровня аристократам, зато не в пример многочисленными и дружными без всяких там зловещих жертв. Не считать же за них кур, возложенных на алтарь богов, чтобы потом оказаться в супчике с лапшой, любимом кушанье Кэсси. Теперь он сможет наслаждаться изысканными яствами, носить дорогую одежду, но долго ли?

— Чертовы традиции! Надо было отдать тебя в мужья тете Деборе. Был бы сыт, и счастлив, и жив…

Тетя Дебора была толстой, старой и с бородавкой на носу, а остальные знакомые девчонки, как назло, вовсе соплячками, играющими в войнушку возле гаражей. Поэтому Кэсси сказал, что он будет рад стать мужем Мелани, чтоб не расстраивать маму. У его жены хотя бы бородавок нет и коленки не сбиты!

Но вместо того, что бы отправить мужа на жертвенный алтарь или распорядиться его тельцем еще каким-нибудь ужасным и бесчеловечным способом, жена оплатила ему обучение и устроила младшим компаньоном в свой банк. Оказывается, двойры не меньше, чем дочерей, любили драгоценности, быстрые машины и развлечения. И тут Кэсси смог показать себя полезным: его слабенький дар, мало пригодный для произведения двойр, очень кстати пришелся в произведении материальных благ. «Столько лет, а ты еще не дал потомства!» — правда как-то заявил мамин дядя, завистливый мудак, только мамочка, мило улыбнувшись, пообещала и ему устроить брак с аристократкой. Дяде пришлось заткнуться. Малышня потом дразнила злюку «двойровой невестой», даже тетя при случае говорила, что с удовольствием уступит двойрам такого красавца, когда дядя приходил под мухой из конторы, где трудился водопроводчиком. Кэсси же приезжал на работу в новенькой машине и красивом костюме, и теперь мог без труда подкинуть своей семье деньжат.

Такое мироустройство иногда казалось Кэсси ужасно несправедливым. Вместе со своими коллегами, такими же младшими мужьями, они часто рассуждали на эту тему во время ланча. Все задавались вопросом, так ли необходимы жертвы?

— Это негуманно и неестественно! — ораторствовал Кэсси, — и надо обязательно подавать петиции — ведь самые сильные и красивые из нас гибнут во цвете лет!

Кому и куда подавать петиции никто не знал. Но еще чаще строились догадки о способе, при помощи которого двойры забирают жизни своих бедолаг-мужей.

— Клянусь всеми богами, мне рассказывали, что во время этого дела, там в средоточии страсти вырастают острые зубы и бедный мужчина лишается самого важного, — взволновано шептались они, — а потом зубастая вагина поглощает беднягу и его магия переходит к зачатой двойре.

— Сущая ерунда, господа, как можно верить в глупые байки о вечно голодной пизде! Я вам говорю, мужика кладут на алтарь богов и отрубают голову, а двойре подносят его истекающее кровью сердце! Только так можно получить силу для потомства!