Абу Нувас - [57]

— Я думал о том, кто составил «Арабскую ламиййю», — отозвался Хасан.

— Не время сейчас думать об этом, а надо подумать о том, чем воздать тому, кто составит для нас хороший кабаб и полный кувшин.

Хасан молча вынул из рукава тяжелый кошелек и бросил брату, который ловко подхватил его и, поцеловав тисненую кожу, запел:

— Слава арабскому скакуну, обратившемуся в круглые монеты, которые поскачут по ристалищу обжорства и гульбы, вместо ристалища брани!

Брат мой, ведь мы приближаемся к Мирбадану и здесь неподалеку винная лавка, где хозяином отец Зары-христианки, которая не раз спрашивала о тебе. О брат мой, заклинаю тебя Аллахом и его ангелами, соверши богоугодное дело, накорми голодного и напои жаждущего, ведь в хадисе сказано: кто накормит голодного и напоит жаждущего, тому отпустится сорок грехов.

— Сорок кнутов тебе, нечестивец, и сорок дней поста, — перебил Хасан, — я сам давно хотел повидаться с Зарой.

Хозяин винной лавки, узнав Хасана, с поклоном поспешил ему навстречу. Подхватив плащ поэта, он сделал знак мальчику, прислуживающему гостям, и тот исчез в задней комнате.

— Разумный понимает по малейшему знаку, — усмехнулся Хасан, усаживаясь за столик. Мальчик принес кувшин и поставил чашу с вином. Он хотел взять ее, но вдруг теплые и нежные руки закрыли ему глаза.

— Зара! — сказал он тихо.

— Ты сегодня богат, остроумнейший из поэтов?

— Я богаче Каруна, прекраснейшая из обманщиц. Садись с нами и пой нам.

— Только в обмен.

— На что же?

— На звонкие монеты и звонкие стихи.

— Зачем тебе стихи?

— Старые песни уже надоели, наши гости требуют твоих сочинений!

— Я скажу тебе их только наедине, чтобы никто не подслушал и не спел раньше тебя.

— Я должна узнать, стоят ли твои стихи этого.

Наклонившись к Заре, Хасан прошептал ей на ухо:

— Мои новые стихи начинаются: «Развеселился старец, обручившись с молодым вином».

Зара засмеялась:

— Начало превосходное, что же будет потом?

— Узнаешь позже.

— А как же насчет звонких монет?

— Сегодня мой брат платит, — подмигнул Хасан, указав на брата. Тот молча бросил на стол кошелек Хасана.

Кошелька хватило на несколько дней, от которых в памяти остались песни Зары, длинные серьги и звенящие браслеты, масляная улыбка ее отца и множество незнакомых лиц с открытыми ртами, в которых лились красные струи неразбавленного вина. Единственное, что Хасан запомнил твердо — это свои стихи «сраженные вином». Ему пришло в голову такое сравнение, когда он, очнувшись на короткое время в один из дней, проведенных в лавке, увидел вокруг себя множество тел, разбросанных, как на поле боя. На полу лежали охапки ароматной травы — рейхана, уже подсохшей, но пахнущей еще пронзительнее.

Хасан встал и, взяв из ниши чистый лист, — откуда он взялся, он не знал и лишь потом вспомнил, что специально посылал за самой дорогой бумагой к переписчику, — стал писать:

«Вперед, друзья, мы рыцари вина,

Это самый славный бой в эту самую благостную ночь.

Вино смиренно, как праведник, но, проникая в жилы,

Оно делает нас грешниками и заставляет буйствовать.

Оно горит, оставаясь холодным

И проглотит его лишь отважный молодец, не боящийся ни Бога, ни черта».

Забыв обо всем, Хасан выводил строки при ярком свете стеклянного светильника, доверху наполненного чистым маслом, не дающим копоти. Ему казалось, что так должен был чувствовать себя Мухаммед, осудивший поэтов скорее как соперников — ведь в Коране Как же вы пропустили место где Мухаммед сочиняет Коран!дивные стихи, например, хрусталь назван сгустком света: сам Хасан не смог бы придумать лучше, хотя у Имруулькайса уже имелось нечто подобное. Эти еретические мысли не мешали писать, калам легко скользил по лощеной бумаге: «Мы победители вина и сраженные им» — такой должна быть последняя строка. Отложив бумагу, Хасан, опустошенный, повалился на ковер и снова уснул.

Прощаясь с Зарой, он отдал ей стихи:

— Это будет моим подарком сверх всего, — улыбнулся он, глядя в чуть припухшие глаза девушки. Просмотрев стихи, она радостно вскрикнула:

— Спаси тебя Христос, вот лучший подарок! Я сама подберу напев и заработаю кучу денег. Приезжай к нам, мы всегда рады тебе!

Они покинули винную лавку утром, когда на Мирбаде уже собралось множество разного люда. Проходили носильщики, неся на голове корзины с лепешками, рыбой, пирожками, жаренными в меду, и другой снедью. Стоя на порогах лавок, кричали зазывалы. А вот во дворе мечети собрались почтенные люди — чисто одетые, в больших чалмах, Поднявшись в седле, Хасан присмотрелся и увидел, что в центре кружка на циновке сидит знакомый ему богослов по имени Кабш. Резко повернув мула, поэт остановил его у ворот мечети и вошел во двор. Не обращая внимания на брата, который дергал его за полу кафтана, Хасан уселся на краю кружка. Кабш зычным голосом говорил:

— А земля покоится на ките, и когда придет день Страшного Суда, праведники, собравшиеся в раю, вкусят от печени кита, и вкус ее будет несравним ни с чем.

Присутствующие согласно закивали головами, а Кабш продолжал:

— Что же касается названий для этой печени, то Аллах установил их несколько…

— Можно спросить тебя, достойнейший учитель? — невинным голосом произнес Хасан.