Абу Нувас - [15]

Хасан прижался к стене, стараясь остаться незамеченным. Какое-то щекочущее чувство, — страх, смешанный с острым любопытством, — держало его на месте. Толстяк, оставив мальчика, проскользнул внутрь, а Хасан прислушался.

Человек в черном кафтане, наверное, наместник, обращаясь к закованному, говорил: «Повелитель правоверных приказал мне лишить тебя жизни, клянусь Аллахом, я выполню его приказ, хотя ты утверждаешь, что не совершал никакого проступка. Но до меня дошло, что ты еретик и занимаешься измышлениями, и придумываешь сам предания, на основе которых наши судьи судят мусульман. Поэтому я не буду щадить тебя».

Тут вмешался один из сидевших рядом с наместником: «Абу-ль-Авджа, мы знаем, что до сих пор ты славился праведностью. Покайся, и, может быть, Аллах пошлет тебе милость». Человек, стоящий на коленях, молчал, Хасан слышал только его хриплое дыхание, видно, ему сильно стянули горло чалмой. Тогда наместник крикнул:

— Эй, саййяф!

Палач не торопясь подошел к приговоренному, бросил перед ним заскорузлый кожаный коврик и встал рядом, опершись на меч.

Тут стоящий на коленях человек заговорил:

— Клянусь Аллахом, вы можете убить меня, но это вам не поможет. Я записал четыре тысячи хадисов, передаваемых со слов пророка и его сподвижников, и эти хадисы теперь знает каждый. Но на самом деле они придуманы мной, чтобы хотя бы немного ограничить ваши притеснения. Я сделал запретным для вас то, что было дозволенным, и разрешил то, что было запретным. Вы будете поститься в дни разговения, пока не иссохнете, и разговляться в дни поста, пока не лопнете от жира, будьте прокляты вы и ваша алчность!

Наместник сделал знак саййяфу, и тот взмахнул тяжелым мечом. Хасан не заметил, как опустился меч, он увидел только струю крови, бившую на ковер. Человек упал, а его голова откатилась в сторону.

— Эй, люди, приведите в порядок двор! — крикнул кто-то. Вбежали невольники наместника, одетые в грубошерстные кафтаны. Они унесли тело человека, а один из них, положив в мешок голову казненного, бросил этот мешок перед наместником. Другие тем временем взяли пропитанный кровью кожаный коврик, засыпали песком двор, потом подмели его, и плиты заблестели, как прежде.

Наместник, погладив бороду, подозвал к себе толстяка и что-то шепнул ему. Тот утвердительно кивнул головой. Потом посмотрел на приотворенную дверь и, увидев, что Хасан не двинулся с места, поманил его. Мальчик переступил порог и направился к возвышению. Он инстинктивно обогнул то место, где только что убили человека, и подошел к Хайсаму ибн Муавии.

Посмотрев на белолицего, чисто одетого мальчика, наместник улыбнулся и спросил:

— Это тебя прислал торговец благовониями?

— Да, эмир, он приказал передать тебе вот эту шкатулку. В ней находится лучшая галлия, какая есть в Басре, а шкатулка изготовлена искусным мастером. Она украшена жемчужиной, отобранной среди многих, и яхонтами, цвет которых ярче крови.

— Ты красноречив, — одобрительно сказал наместник. — Ты из арабов или новообращенных мавали?

— Мой отец араб, родом из Дамаска.

— Подойди, — милостиво промолвил наместник, — и покажи благовония, которые прислал твой хозяин.

Хасан протянул Хайсаму шкатулку и нажал на жемчужину. Набрав пригоршню драгоценной мази, наместник поднес руку к бороде. Волосы заблестели, борода, казалось, стала еще чернее, а наместник понюхал ладонь и одобрительно промычал, — Неплохо, получай свою плату.

Достав из-за пояса мешочек с монетами, Хайсам швырнул его к ногам мальчика, потом запустил пальцы в сафьяновый расшитый кошель, достал золотую монету и бросил ее Хасану, сказав:

- Это тебе за твое красноречие и белое лицо. Иди с миром, мальчик, сейчас я занят, а через несколько дней я пошлю за тобой, и мы побеседуем.

Подняв мешочек и зажав в руке монету, Хасан попятился. Толстяк шепнул:

— Невежда, ты не сказал «Да благословит Аллах эмира».

Хасан повторил за ним:

- Да благословит Аллах эмира! — и поспешил выйти. Он был доволен, что выполнил поручение хозяина да к тому же получил в подарок золотой динар. Мальчик привязал мешочек с деньгами к висевшему у него на шее шнурку несколькими узлами. Упаси бог потерять мешочек! Он такой тяжелый, видно, наместник не поскупился. Теперь надо отнести кошелек, и бегом к казначейству: надо же увидеть такое редкое зрелище. Всякий знает, что сборщики налогов собирают с людей харадж, но никто еще не видел, чтобы людям ни за что давали пять дирхемов.

Он вышел на улицу. Солнце пекло, кошелек оттягивал шею, и Хасан бегом возвратился к хозяину. Абу Исхак стоял у порога, ожидая его. Заметив Хасана, он облегченно вздохнул и спросил:

- Ну как, видел наместника?

Вместо ответа Хасан протянул хозяину тяжелый кошелек. Абу Исхак взвесил его в руке и удивленно сказал:

— Здесь, наверное, больше, чем я просил. Наместник что-то расщедрился или у него хорошее настроение. Входи, сынок, и отдохни, ты, наверное, устал.

Хасан, задыхаясь от бега, быстро сказал:

- Позволь мне пойти к дому казначейства, я хочу посмотреть, как жителям Басры будут выдавать по пять дирхемов. Я не устал, просто немного испугался крови.

— Какой крови? — крикнул Абу Исхак и потянул мальчика за руку в лавку. Потом, закрыв дверь, усадил Хасана на ковер, сел с ним рядом, подав мальчику ломтик дыни, лежавшей на блюде и, когда тот взял в рот прохладную розовую мякоть, тихо сказал: