Абсолютный слух (Счастливчик Майки) - [29]

— Мама, хоть ты ему скажи, за что Федора в тюрьму?

— У Майкла спроси — сказала мама с интересом глядя на меня.

— Майки, — возмущенно сказала Маша — объяснись! Ты не был на мосту и не видел, какой ужас там творился, по крайней мере ты этого не помнишь!

— Маша, — мягко сказал я — Федору не надо было ничего делать, он был обязан оставаться в машине и приглядывать за тобой. Именно в этом заключалась его работа! Машина защитила бы вас от паникующей толпы и, когда эти бараны, ломая друг-другу рога умчались бы вдаль, ему нужно было просто открыть дверь, взять тебя за руку и пройти двадцать метров в сторону острова. И все! И все!!! Рано или поздно полицейские вас бы обнаружили.

— А почему бы сразу на остров не пойти? — подала голос Нина Александровна.

— Ну, где-то там, на острове, еще бесновалось переломанное стадо, нужно было подождать, когда этих баранов разведут по стойлам и лучше было подождать в спокойном месте, а на мосту было спокойно.

— Ты, говоришь о пострадавших так неуважительно, почему, Майкл? — спросила мама Маши настороженно глядя мне в глаза.

— Я имею право на это, — твердо сказал я — в этой катастрофе я пострадал сильнее, чем многие другие (не хотелось бы мне пережить подъем из глубины еще раз) и остался человеком. Я не могу уважать людей потерявших человеческий облик и топчущих друг-друга. Я ненавижу мерзавцев из-за которых гибнут замечательные девушки!!!

— Майки, — встревожилась Маша — я не погибла, ты меня спас! Успокойся пожалуйста!

— Маша, — в мою грудь опять вернулось то противное чувство, которое я испытал однажды на корабле, и я не смог сдержать свою боль — а если бы я погиб? Что бы с тобой стало? А эта тварь продолжала бы жить, как ни в чем не бывало?!

— Нет! — Закричала Маша жадно заглядывая мне в глаза — Нет! Ты не мог погибнуть! Бог не допустил бы этого!

— Я разговаривал с Ним, где-то на середине подъема у меня начались судороги, и я обратился к Нему, конечно, он мне не ответил, какой-то отрезок времени я просто не помню, в себя пришел у самой поверхности. Наверное, Он меня услышал, поскольку я остался жив. Я не выполнил ни одного обещания, которые давал Ему. Но сейчас я думаю, что Ему и не нужны были мои обещания, Ему было нужно, чтобы ты, просто, осталась жить!

— Мама, оставь нас, — сказала Маша — мне надо побыть с Майки.

Ее мама, удивленно подняв брови, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Маша приподнялась на руках, переместилась, нависнув надо мной, сказала:

— Тебе нужно успокоится!

Хитро мне улыбнулась, потом легла грудью мне на живот и устроила свою голову у меня на груди, прижавшись к ней щекой.

— Майки, потереби мои волосы, мне нравится когда ты так делаешь.

Я запустил пальцы в волосы Маши и стал перебирать ее светлые золотистые пряди, и мне действительно, вскоре, стало хорошо и спокойно.

— Я слышу твое сердце, — сказала Маша — у тебя очень сильное сердце, я чувствую биение даже щекой.

Маша повозилась устраиваясь поудобнее, и мой "дружок" тут же отреагировал и начал свой рост, поскольку Маша прижалась к нему животом.

— Маша, ты не можешь лечь рядом со мной?

— Зачем? — спросила она — Ты такой мягкий, удобный.

"Похоже, она уже все почувствовала, теперь будет из себя дурочку изображать. Хочет меня смутить? Ну и пусть постарается, в конце концов, это не я к ней пришел, а она ко мне".

— Ну, тогда наслаждайся, — сказал я — скоро тебе станет жестко. Маша захихикала, немного повозилась, а потом притихла, я продолжал перебирать волосы Маши. Она была совсем не тяжелая и мне было приятно чувствовать ее тело. Маша еще повозилась подняла голову, сделав "удивленные" глаза, сказала:

— Майки, у тебя эрекция!

— Не может быть, опять он за свое, — сказал я ровным голосом — впрочем, я его не осуждаю, нормальная реакция на красивую девочку.

Маша захихикала и скатилась с меня на кровать.

— Я думала ты покраснеешь.

— Я покраснею, если эрекция не появится, когда она станет нужна.

Маша улеглась так же, как спала ночью и сказала:

— Мне ни разу не удалось тебя смутить.

И было не понятно, то ли осуждает она меня, то ли одобряет.

— А ты, вгонял меня в краску несколько раз! — на этот раз было понятно, что осуждает.

— Я не делал этого намеренно, — сказал я — ситуация так складывалась.

— В школе, я всегда знала, кто из мальчиков в меня влюблен, проходя мимо меня, они не смели поднять глаз. Я специально некоторых останавливала и задавала какой нибудь вопрос, все они краснели, а некоторые начинали заикаться, было забавно. С тобой все по другому, ты старше и, первое время, меня возмущал твой насмешливый взгляд, но однажды, я в первый раз увидела в твоем взгляде нежность, и я тебе все простила, все твои насмешки — и прошлые, и будущие. А однажды, я поняла, что не могу без тебя жить… Майки! Скажи мне что нибудь!

Я обнял Машу посильнее и заговорил:

— Первое время, ты мне казалась слишком молоденькой, было даже сожаление: "Такая красивая девочка, — думал я — была бы она постарше на пару лет…" Потом, я узнал тебя получше и понял, что ты очень хороший человек, а это немало. Все красивые девушки в разной степени испорчены, избалованы вниманием, в тебе этого нет, а однажды я понял, как мне повезло, мне всего лишь нужно подождать пару лет и у меня будет самая красивая девушка этого острова, а может быть даже всего Нью-Йорка. Я тоже не смогу без тебя долго, но мне придется пройти за год всю школьную программу, наверное мы не сможем видеться каждый день. Прости меня Маша.