Абсолютная власть - [9]

Я застыл, глядя куда-то мимо собеседников.

- И что же? - услышал я голос Виктора. - Ты, видимо, так и пишешь?

Я положил окурок в пепельницу, оглядел присутствующих, подмигнул смазливой Татьяне, которая пожирала меня глазами в ожидании ответа.

- Да, - сказал я. - Именно так я и пишу.

- Ну конечно! - с шумом выдохнув, язвительно сказал Яков. - Мы же талантливы, мы иначе не можем.

- Кто это - мы? - также язвительно поинтересовался я.

- Мы - это вы, Юрий Леонидович, - ответствовал Яков. - Гений всех времен и народов.

- Да, я гений, - просто сказал я и подмигнул.

Татьяна прыснула, Яков громко расхохотался.

- Ладно, мне пора, - сказал он, отсмеявшись. - У меня еще куча дел сегодня. К вечеру загляну, и мы продолжим родовые схватки в поисках истины. Ха-ха-ха!

- Я пойду принесу лед, - сказала Татьяна.

- Я вам помогу, - с готовностью вызвался Николай.

Они вышли. Виктор привстал, налил содовой воды из сифона, и сказал, глядя на меня в упор:

- А ведь ты нисколько не шутил.

- Еще бы! - отозвался я. - Это была именно та истина, которую так настойчиво хотел родить Яков. Жаль, что он этого не понял.

- Ну, и куда же подевалась твоя скромность?

- А к черту ее! - засмеялся я. - Я - гений, и все тут.

- Ну-ну, - недоверчиво произнес Виктор. - Назвать себя гением, конечно, никому не возбраняется, но истина ли это - покажет будущее. Ты всерьез уверен, что лет этак через сто кто-нибудь, кроме замшелых специалистов в области кинематографии будет помнить твое имя? Что какой-нибудь прыщавый юнец в двадцать втором веке при упоминании твоего имени скажет: "А, это тот? Его фильмы смотрятся сегодня так архаично."?

- Это меня мало интересует. Меня интересует процесс творчества, который доставляет мне истинное, ни с чем не сравнимое наслаждение.

- Ни с чем? Даже с сексом? - лукаво улыбнулся Виктор.

- Что? Нашел с чем сравнивать! Впрочем... Это сродни с оргазмом! Особенно когда смотришь на плоды труда. Нет, не труда - наслаждения! Эдакое послеоргазменное состояние...

- Мда, - протянул Виктор. - Может быть, может быть.

В гостиную вернулись Николай и Татьяна. Вид у них был несколько помятый. Сразу стало ясно, что они бурно целовались в кухне. Настолько бурно, что напрочь забыли, что пошли туда за льдом.

- Сходили бы вы, ребята, за льдом, - сказал я вальяжно. - А то жарко, знаете ли. Да не смущайся ты, Танечка, все знают, чем вы занимаетесь с Николаем в кухне.

Николай смущенно крякнул, переглянулся с Татьяной, они рассмеялись и убежали.

- Как дети, ей-богу, - сказал я.

- Послушай, - начал Виктор. - А вот скажи мне, как тебе, с высоты твоего гения, кажемся мы, простые смертные?

- Ну, положим, и я не бессмертен...

- Разве ты не понял, ЧТО я имею в виду?

- Понял, понял, - с досадой произнес я. - Знаю, что еще не сделал чего-то такого, что обессмертит мое имя. "Оскар" и "Пальмовая ветвь" еще не дает пропуска в круг избранных. Да мне, собственно, наплевать. Я уже говорил, что мне интересен сам процесс.

- Не лги, - тихо сказал Виктор, и посмотрел мне в глаза. - Это неправда. Тот, кто не мечтает стать бессмертным, никогда им не станет. А ты мечтаешь! Не поверю, что не мечтаешь!

- Ну и не верь!

- Хорошо. Но ты не ответил на мой вопрос. Как тебе кажемся мы, остальные?

- Никак. Мне жаль вас. Только и всего.

- Ему жаль нас! - воскликнул Виктор, с досадой хлопая себя по коленям. - Да это нам, нам жаль вас, гениев. Что бы ты ни говорил, ты должен работать, работать и работать, пусть для тебя это вовсе не работа, а один непрерывный оргазм, этакое семяизвержение разума! Пахать, вкалывать, света не видя!

- Дорогой мой, - сказал я спокойно. - Не горячись. Мог бы и заметить, что я не пашу и не вкалываю. Я пишу быстро, снимаю тоже быстро. У меня полно свободного времени. И знаешь, как я чувствую себя тогда, когда не пишу, не оргазмирую, не снимаю? Я паршиво себя чувствую! Мне становится плохо от того, что приходится отдыхать! Я места себе не нахожу. Проводя время в праздности, я теряю в весе! Мне хочется рвать и метать. Тебе этого не понять. Ты хороший оператор, с тобой приятно работать, но, прости, в тебе нет полета, ты - ремесленник. В это слово я не вкладываю обидный смысл, не вытягивай лицо! Ремесло тоже прекрасно, и ты тоже мог бы испытывать наслаждение от своего труда. Мне, я повторяю, жаль тебя и всех вас именно за это, за то, что вы не испытываете того оргазма, который всегда испытываю я!

- О чем так бурно спорим? - послышался голос Вадима, еще одного журналиста, который вошел, как всегда, неопрятный, длинноволосый и противный.

Я встал, собираясь уйти. Не могу сидеть с этим человеком чуть ли не наедине. В большой компании его еще можно терпеть, но в малой...

- Виктор тебе расскажет. А мне, извините, нужно отлучиться. Чувствуйте себя как дома, но и не забывайте, что вы в гостях.

Я светски улыбнулся и покинул гостиную. Пережду в кабинете. Я поднялся наверх, в мансарду, и остановился на пороге. За моим столом сидел какой-то хлыщ, который прямо-таки едва не влез целиком в мой компьютер.

- Алло, - сказал я, быстро овладев собой. - Для гостей есть гостиная, кухня и столовая. Здесь вам делать нечего.