Абсолютная реальность - [40]

А все предельно элементарно. Ответил сам себе Леонтий. Конечно, он в лесу. И конечно, это чья-то злая шутка. Как же иначе? Накачали клофелином, или снотворным, что в принципе одно и то же. Тем укропно-ядовитым. Ему уже в квартире стали мерещиться питекантропы и мохнатые тени. Потом он вырубился, а его в охапку, и завезли невесть куда. И кинули. Спасибо, что не раздели: дубленка на месте, и ботиночки, хлипкие, полные снежной крошки, но на месте тоже. Даже смартфон «самсунгэлэкси» и тот в заднем кармане штанов. Звони, не хочу. Вот только время – Леонтий посмотрел на часы, – четверть третьего, всегда ведь он к двум на обед старался, если позволял график, из-за фантастической мамы мальчика Аркаши, именно в этот заветный час возвращавшейся с ежедневной тренировки по пилатесу и порой приглашавшей его невинно по-соседски выпить кофе или зеленого чаю. Приглашали редко, но старался Леонтий всегда, Костя Собакин об этом знал и давно, наверное, потому инструктировал майора Серегу. Иначе чего бы он, прямо так, без звонка, а может, свои резоны, или отследить Леонтия по тому же телефону через спутник не почел за труд, хотя – оно надо? Ну ладно, пришел и пришел. Было без четверти два. Тогда. Теперь, стало быть, четверть третьего. А этого не может быть. Что же его, по воздуху или по волшебству в считанные минуты перенесли в тьмутаракань, да пусть бы и в ближнее Подмосковье, где такое видано? Ага, раз не видано, значит, ничего загадочного и нет. Часы, механические – между прочим, настоящий «роллекс-ойстерс», хоть и куплен сильно бэ-у, – перевели ради хохмы, а телефон перенастроили, экие поганцы. Солнце. Солнце тоже перезапустили. Фигня полная. Солнце стояло довольно высоко. Думай, думай! Ты, Леонтий, не астроном, не следопыт и не бойскаут, чтобы время по солнцу определять. С северной стороны всегда на дереве мох, ага! Тут твои книжные знания о походах и спортивном ориентировании в лесу дремучем себя исчерпывают. Леонтий успокоился совсем. Солнце очень даже может быть там, где ему положено. Тут уж сомнений и двух мнений нет – чистый розыгрыш, филигранный, руки оборвать за такие дела, и ноги тоже, и то, что между ног, если имеется. Надо позвонить. Хоть бы тому же Собакину. Как отсюда выбираться? И где он вообще? Пусть ищет со своим Серегой по джи-пи-эс, если этот самый Серега не ржет над ним в ближайшем дупле. Уроды! Конченные! Ну, погодите! Леонтий остервенело тыкал замерзшим пальцем в нужные строчки телефонной книжки, еще и еще – мартышкин труд. Поля не было. Заряд в мобильнике был, а поля не было, ни полстолько, ни четвертьстолько, ни единой черточки, и не высвечивал экран заветных буковок, обнадеживающих МТС RUS. Полная херня! Последнее Леонтий произнес вслух, и уж поверьте, для него это вышло свирепое ругательство.

Чтобы позвонить, надо залезть на елку. Или – на любое иное дерево. Он в кино видел. Правда, там мужик лазал на отчаянно высокую сосну, да еще в придачу стоявшую на горе, да еще у него, придурка запасливого, в кармане имелась латунная проволока. А у Леонтия даже елки порядочной и той нет – вокруг одни уродливые корявки метра в два, от вершины до подножия, сучковатые, страшно подумать: как на такую лезть, в щегольских туфельках и в светло бежевой дубленке с нежным замшевым верхом, жалко. И потом, зачем? Разве ему эти ничтожные два метра помогут? Нечего мечтать. Ни на какую сосну, то бишь елку, он не полезет. Не павиан. Ищите дурака. Что делать?

Идти прямо. Куда-нибудь, да придет. В садово-дачный кооператив, в элитный поселок с доберманами, на совхозную лесопилку, или к профсоюзному санаторно-парковому хозяйству, это же Подмосковье, тут плюнуть некуда – обязательно попадешь в железный остов ЛЭП, в помойную кучу утилизированного хлама, в разливанное мазутное море, цивилизация, бля. Снова ругнулся в сердцах Леонтий. Короче, раздобудет адрес и телефон, выберется отсюда к фене-ядрене, а уж после выскажет Собакину все, что он думает о поступке лучшего друга, равно как и о чувстве юмора у последнего. Ага! Вот только, где это прямо? «Блудить» кругами бы не хотелось. Мох на деревьях растет с северной стороны. Привязался этот мох! Да и моха никакого на обозримом елочном пространстве нет. Одна наледь, причем со всех боков. Зато есть часовая и минутная стрелки, засечь угол между, и все время делать поправку – всплыло в памяти нечто туманное из пионерско-вожатого прошлого. На крайний случай сгодится – ему же не строго на юг или восток, а просто прямо надо. Это же Подмосковье. И чего он заладил, Подмосковье, Подмосковье! Осадил себя Леонтий. С какого перепугу он взял? Потому что, если не Подмосковье… тогда! Нет, лучше пусть будет Подмосковье. Он отчего-то припомнил уместный сей час эпизод из засмотренного до СD-шного скрипа данелиевского фильма «Кин-дза-дза!», – будем считать, что мы в Каракумах, тогда Ашхабад там! Кажется, подобно рассуждал лихой прораб дядя Вова. Правда, ошибался он, мягко говоря, кардинально. Так ведь то фильм, а здесь жизнь! Утешил себя Леонтий. В общем, держа направление прямо, он придет к… придет к… допустим, к Истринскому водохранилищу. Вот и ладно.