Аборигены, кенгуру и лайнеры - [87]

Эмалированная тарелка муки стоила два шиллинга. Тарелку просто запускали в мешок и вытаскивали оттуда с мукой. Естественно, порции могли очень сильно отличаться одна от другой. Как-то я, когда хозяйничал в лавке, взвесил тарелки с мукой и установил, что в хорошо наполненной тарелке два с половиной фунта, а в менее наполненной — вдвое меньше. Столь же большая разница в мере и в цене наблюдалась и при продаже других товаров. Так, аборигены любили покупать выпеченный хлеб, хотя бывал он очень редко. Буханка стоила два шиллинга, но по размеру буханки были разные. Свежевыпеченный хлеб нормальной величины весил пятьсот девяносто пять граммов, меньший же — только триста семьдесят граммов. За пачку сигарет (двадцать штук) с аборигена брали пять-шесть шиллингов. В связи со вздутыми ценами в лавке Вилли как-то заметил, что Артур Лидл «жаден на деньги».

Я проверил соотношение цен на некоторые товары в Ангас-Даунсе и Алис-Спрингсе. В Ангас-Даунсе сигареты были дороже на пятьдесят процентов, консервированный сироп — на шестьдесят, мука — на пятьдесят, хлеб — на сто, мясные консервы — на сорок пять, фруктовые консервы — на шестьдесят три процента.

Следует заметить, что Артур Лидл продавал товары аборигенам по более высоким ценам, чем белым. Так, керосин, который покупали только белые, был лишь на тридцать пять процентов дороже, чем в Алис-Спрингсе. За сигареты аборигены платили в среднем на шесть пенсов дороже, чем белые туристы.

Обманывали на всем. Служанкам не платили никаких денег, но они получали, как говорил Артур, «пятерку всякий раз, как едут в Алис-Спрингс». Однако за все время, что я прожил в Ангас-Даунсе, они побывали в Алис-Спрингсе один-единственный раз!

Напротив того, недельная заработная плата Чуки несколько превышала два фунта, предписанные законом для уплаты туземному сельскохозяйственному рабочему.

Спрашивается, на что же все-таки шли те десять фунтов десять шиллингов, которые раз в полмесяца Артур получал на пенсионеров и из которых он отдавал им только десять шиллингов. Каждый пенсионер получал следующий недельный рацион: три тарелки муки, две кружки чаю с сахаром, порцию сиропа, кусок мыла и пятнадцать граммов дешевого табака, так называемого ники-ники. При этом количество тарелок муки не было одинаковым. Семейному отпускалось иногда три или четыре, одинокому — две или три. Все это стоило не больше чем пятнадцать шиллингов. Следовательно, оставалось еще восемь фунтов на две недели. На вопрос об этих деньгах Артур наверняка ответил бы, что за них он дает аборигенам одежду, одеяла и брезент. Но хотя иногда и то, и другое, и третье действительно выдавалось, стоимость этих вещей, по-моему, никак не могла соответствовать восьми фунтам за две недели. Доказать это я не могу, но и Артур Лидл не смог бы доказать, что он выдал товаров на эту сумму, потому что бухгалтерский учет у него находился в самом жалком состоянии. Его очень скромное школьное образование не позволяло ему держать бухгалтерские книги в порядке (в этом он отличался от своего отца, в дневнике которого стоят точные цифры).

Я убежден, что Артур Лидл кроме тех значительных прибылей, которые он получал от торговли продовольствием, раз в две недели присваивал себе значительную сумму из денег, предназначенных на уплату пенсий и пособий аборигенам. На этом основании было бы очень просто считать его человеком, который по своему произволу хладнокровно обирает аборигенов. Однако это было бы ложное представление.

Ответственность за раздачу пенсий, рационов и пособий, несомненно, была бременем для Артура Лидла. Он наверняка с удовольствием избавился бы от этой функции, но правительство вменило ему в обязанность ее исполнение, и поэтому он прежде всего заботился о том, как бы самому не остаться внакладе. Он вовсе не считал несправедливым не платить своей прислуге ни чего, кроме «пятерки всякий раз, как едут в Алис-Спрингс», и сами девушки тоже не считали это несправедливостью. В Ангас-Даунсе есть старики, малые дети и семьи, которые могли бы просить себе пенсии и пособия, но Артур Лидл ничего не предпринимает в этом отношении, потому что, по его мнению, овчинка не стоит выделки.

И в итоге ответственность за обсчеты аборигенов в Ангас-Даунсе лежит не на Артуре Лидле, а на правительстве, которое отпускает средства, но не контролирует их использование.

Конец первобытного общества

У аборигенов уже развилось определенное понимание того, что такое частная собственность. Об этом свидетельствует, например, установление стандартных цен на верблюдов и ослов. Однажды в послеобеденное время, когда я сидел в своем сарае, ко мне пришел старый Тапки-Танки. Он попросил меня сделать копию с одной «бумаги». Он вытащил из кармана своей рубашки сильно помятый клочок бумаги, который, оттого что его постоянно носили с собой, порвался на сгибах и был сшит толстыми нитками. Это была купчая на осла. «Документ» был написан карандашом, очень неразборчиво, и в нем стояло:

«Сегодня, 4 марта 1962 года, я продал Камелу Чарли осла, осла без тавра, и снимаю с себя за него всякую ответственность после того, как осел покинет мое владение.