Аборигены, кенгуру и лайнеры - [13]

Большой приток людей после открытия золота значительно повлиял на все сферы жизни в колониях. То, что в Австралию приехало много мастеровых из Англии, которые привезли с собой опыт в вопросах организации рабочих, дало мощный толчок профсоюзному движению, в особенности среди строительных рабочих. И это не удивительно, так как еще в 1857 году в одной Виктории стояло сорок пять тысяч палаток, и не только на золотых приисках, но также и в Мельбурне — короле южных городов.

В пятидесятых годах борьба велась преимущественно за сокращение рабочего дня; вопрос об оплате труда был не столь актуален — цены на необходимые для жизни продукты и товары в то время повышались не так быстро, как заработная плата, поскольку потребность в рабочей силе значительно превышала возможность ее удовлетворения. В десятилетие перед золотой лихорадкой мастеровой получал четыре-пять шиллингов в день, и так было до 1851 года. К 1855 году средний заработок рабочего вырос до двадцати пяти — тридцати шиллингов в день.

В борьбе за восьмичасовой рабочий день в первых рядах шли профсоюзы строительных рабочих. Каменотесы Сиднея провели 18 февраля 1856 года стачку и первыми вынудили предпринимателей согласиться на это требование. Восьмичасовой рабочий день был впервые твердо установлен в Мельбурне, где профсоюзы строительных рабочих объединились в свободную федерацию. В 1858 году он был нормальным явлением на стройках в штатах Новый Южный Уэльс и Виктория. Это произошло за восемь лет до того, как лозунг с требованием восьмичасового рабочего дня был выдвинут американскими рабочими и включен в перечень настоятельных требований Первого Интернационала. Трудящиеся Германии получили восьмичасовой рабочий день только после Ноябрьской революции.

Если в это время в Австралии ширилось как демократическое, так и рабочее движение, то одновременно всходил и посев политики «белой Австралии». В первые годы золотой лихорадки не ощущалось никакой подчеркнутой вражды к цветным. Американский негр, участник мятежа в Эуреке, обвиненный в государственной измене, был признан невиновным. Однако вскоре колониальные правительства начали вбивать клин между белыми рудокопами и прибывшими в страну золотоискателями китайской и других национальностей. В 1854 году правительство Виктории издало закон, ограничивавший число китайцев, прибывавших в колонию на кораблях. Но в полной мере расовая дискриминация проявилась тогда, когда добыча золота перешла из рук разведчиков и старателей к компаниям, когда золотоискатели превратились в наемных рабочих и компании стали использовать китайцев как штрейкбрехеров. Австралийские рабочие не знали тогда теории классовой борьбы и рассматривали все спорные вопросы как расовообусловленные — белые против желтых.

До 1965 года политика «белой Австралии» была пунктом программы австралийской лейбористской партии. Тому, кто выступал с критикой этого пункта, грозило исключение из партии. Только под давлением рядовых членов партии на партийном конгрессе, состоявшемся в середине 1965 года, этот пункт, ставший анахронизмом и оскорблявший чувства ближайших северных соседей Австралии, был вычеркнут из программы.

Увеличение населения потребовало широкого использования резервов, чтобы обеспечить людей продуктами питания. Практически вся земля была занята скваттерами, которых интересовали только овцы, так что пахотной земли осталось относительно мало. Уже перед началом золотой лихорадки в страну пришлось ввозить основные продукты питания.

Пока большинство переселенцев работали на золотых приисках, они спокойно платили высокие цены за импортированные продукты и за жесткую баранину и говядину, продаваемые скваттерами. Но когда золото истощилось, увеличился спрос на землю, на которой поселенцы могли бы работать как крестьяне, производя не овечью шерсть, а продукты питания. Однако методы распределения земли практически не давали возможности поселенцу при всем его желании получить землю, потому что она была или арендована скваттерами, или вообще непродажна. Во всех австралийских колониях начались выступления под лозунгом «Освободите землю!». В шестидесятых годах правительство было вынуждено издать законы, способствующие заселению земель крестьянами. Даже человек с весьма ограниченными средствами получил возможность приобрести землю под ферму. В Новом Южном Уэльсе путь к этому проложил Джон Робертсон, который внес предложение: сначала свободно выбрать землю, а затем ее мерить. В 1861 году этот принцип стал законом.

По новому закону каждый мог свободно выбрать на «земле короны», включая и арендованную скваттерами землю, от шестнадцати до ста тридцати моргенов земли, не ожидая, когда топографы ее точно отмерят. Он должен был заплатить по фунту за морген (четвертая часть суммы вносилась сразу же) и обязаться прожить на своей земле не меньше года, чтобы тем самым доказать, что он намерен на ней хозяйствовать. Скваттерам предоставлялось право первого выбора. Новые законы встретили горячее одобрение, и некоторые безземельные рабочие считали их принятие победой неимущих над скваттерами, которые долгое время думали, что они одни вправе владеть землей. Но в ближайшие же годы наступило разочарование, потому что свободный выбор землевладельцам участка не привел к значительному увеличению распаханной земли.