Абхазский дневник - [37]

Утром, часов в 10, к дому напротив, где живет Шота Чкадуа, Люба Кецба, подъехала открытая машина и группа вооруженных ребят в форме. Похоже, не местных. Стали выносить из чьей-то (конечно, абхазской) квартиры сначала мебель мягкую и другую – очень хорошая, импортная была мебель. Затем какие-то вещи в белых наволочках… Все погрузили доверху, достали брезент, покрыли им всё это имущество обвязали веревкой и – увезли. Вот так-то!

И кто им сообщает что вот там-то, там-то есть пустующая абхазская квартира с богатой мебелью? Соседи? Откуда знать, всё это приезжим гвардейцам?

А говорили, что на разграбление дается после захвата города всего лишь 3 дня! А грабят до сих пор. Уже принялись за мебель. И пока из квартир отсутствующих хозяев. Потом могут приняться и за присутствующих – за нас. Вот сейчас кто-то лишился всего имущества, нажитого за всю свою жизнь. И это война! Это же грабеж! И увезли, наверно из города. Ребят было много, не одному кому-то, а продадут (это сейчас дорого стоит), деньги поделят. Только и всего. Наверно, так поступают и абхазцы в Гаграх, Гудаутах с грузинскими квартирами. Такая вот война: око за око, зуб за зуб. Месть лишь друг другу! И почему это я, как считает одна моя русская соседка, должна сидеть с грузинами на лавочке во дворе, сочувствуя им? Разве это они здесь в Сухуме, страдающая сторона, а не мы, абхазцы? Разве это их грабят? Разве это не в их руках хлеб, мука, топливо и др. блага, кроме электричества и природного газа. Привозной жидкий газ, у них тоже есть. И я должна выражать им сочувствие по поводу, ах, каких бессовестных гудаутских и прочих абхазцев. Опять с больной головы на здоровую, как это у них, обычно, принято?

И никто из соседей-грузин при вывозе чужого имущества, не пикнул, даже не вышел (лишь в окно, как я, наверно, наблюдали), всё с их молчаливого согласия.

Рано или поздно, но все равно вернутся все эти сухумские абхазцы (никуда им не деться, больше – некуда), так как же эти соседи грузины будут им в глаза смотреть и жить рядом. Не абхазцы же их тут грабили, а они абхазцев.

Днем – тихо, не палят. Зато вечером начнется грохот орудий и будет страшно. И днём очень сильно били артиллерийские орудия. Особенно «Град». Выходить было опасно да и дома – тоже. Вышла и собрала немного сухого хвороста и коры эвкалипта. Где-то гибнут парни. А мы бессильны что-то изменить. Сидим без воды, света и огня. Говорят, много веток за финским универсамом. Но там близко линия фронта, стреляют, туда боюсь идти. Соседи сидят во дворе, поставив скамью за стену – от обстрелов. На дворе солнце и теплее, чем в квартире, хотя воздух и ветер очень холодны. Так бьют днем, ну, а что будет ночью?

Сейчас узнала, что гвардейцы здесь уже покупают квартиры. Значит, уверены в своей победе. А желающих продать и уехать из Абхазии среди русских и прочих сейчас много людей. Вот чем оканчивается эта заваруха!!! Все уедут, останутся лишь грузины, чего они и добивались.

16 марта 1993 года

Мебель и вещи это вывезли из квартиры журналиста Авидзба (Александр Авидзба. – Ред.). Квартира пустует. Он в последнее время был прикован сам к постели – больной.

Ночью, около часу, началась сильная стрельба из всех орудий. Я проснулась, оделась теплее и ушла сидеть в ванную комнату (будто она меня очень спасет). Но этот нескончаемый проклятый зимний еще холод и предательски стынущие от спазмов сосудов ноги, загнали меня опять в постель. Легла одетая, как матрёшка. Но стрельба не прекращалась, разрывы совсем близко, и я опять ушла в ванную.

Наверно, с абхазской стороны начали наступление и прорываются в Сухум. Однако, и эти тут уже не лыком шиты, научились воевать (другие прибыли ребята, опытные, прошедшие Афганистан), и не пускают. Не прорваться абхазцам, не взять им Сухум…

Сейчас 4 ч. утра, темно еще, всё еще стреляют, и я пишу в ванной комнате при коптилке. Света ведь нет тоже. И почему всегда ночью, в потемках, начинают наступление?

Днем, 15-го, я ходила на работу. Зарплаты не было – нет денег. На рынке же продавцы-грузины от нас не принимают деньги иначе как крупными купюрами. А нам крупные дают нечасто, подсовывают мелочь: рубли, трояки, пятерки. Покупая капусту, разругалась из-за этого, а в мясном ряду (мозги хотела купить – они дешевле) ничего мне не дали. Даже редиску женщина не хотела продать. И я захотела, чтобы их всех отсюда, из Абхазии, погнали. За их наглость и издевательство над бедными людьми. Значит, миллионеры (они, конечно, грузины), мафия будет все жрать за свои крупные купюры, а мы ходить голодные, потому что деньги у нас – не те банкноты.

Замерзла, скоро утро, а лечь снова в постель уже не придется. С рассветом, наверно, прорыв прекратился. До следующей ночи. Приготовила в сумке деньги, документы, перчатки, шапку, если придется бежать в подвал при обстреле. Ну, и жизнь! Ведь Грузия в сравнении с Гагрским и Гудаутским районами большая. Войска из нее на подмогу будут все прибывать и прибывать. А на той стороне гибнуть и гибнуть ребята. Так что же делать, если сил не хватает у них?

Ну, началось! С утра ничего не прекратилось, а лишь разгорелось. Сейчас 12.45 ч. дня. Стоит грохот пушек и снарядов. Летают осколки. Выйти никуда на улицу нельзя, даже во двор – опасно! Улицы пустынны. Сижу опять в ванной комнате и пишу при коптилке. Чтобы успокоиться, занялась шитьем полотняных мешочков для сухих продуктов. Но в комнате сидеть и шить опасно. Одно широкое окно, спрятаться от осколков негде. О возможном прямом попадании снаряда (любого и с любой стороны) я уже не говорю – от этого ничто не спасет. Ванная комната вообще ненадежна и от осколков – стены у нее бетонные, но тонкие, тоньше, чем стены дома. В окно кухни может влететь любой осколок и пробить тонкую стену ванной комнаты. Остается лишь надеяться на лучшее и на милостивость Бога.