Абхазские сказки и легенды - [51]

Из нее, видно, раньше горохом стрелял?» —

«Ты попробуй горох, мой горох неплохой!» —

Грянул выстрел, — второй уничтожен злодей.

«Наконец-то вы поняли, кто я такой..

Так верните наш скот, и добро, и людей!» —

«Потеряли мы двух, а не стали слабей, —

Может, пали случайно от пули твоей!» —

«Если так, — уничтожить я вынужден всех,

Я уверен, что ляжет на вас этот грех.

Кто мужчина из вас? Выходите вперед,

Потому что черед и для вас настает!

Он стреляет в упор, убивает подряд, —

Кроме трех, уничтожил он целый отряд.

Он троих окликает: „Проклятые вы!

Не убью вас, — годитесь в глашатаи вы!

Известите людей, и чужих, и своих:

„Все погибли от Киагвы, кроме троих,

Мы же, трое, убили его наповал“. —

Так стреляйте в меня“, — он злодеям сказал.

Встал на камень пред ними охотник седой.

„Нет, бессмертен ты, Киагва, славный герой“. —

Так ответили трое с вершины скалы

И кремневок своих опустили стволы.

Мне не нужно глашатаев робких таких», —

Он сказал и убил из кремневки двоих.

«Ну, а ты, — крикнул третьему, — как тебя звать?

Ты последний, хочу твое имя узнать».

Тот ответил: «Я — Чич, и гнетет меня стыд». —

«Не убьешь ты меня, — сам ты будешь убит,

А убьешь — невредимым вернешься назад». —

«Я стрелял бы, но жуток и страшен твой взгляд.

Отвернись, чтоб моя не дрожала рука:

Не привыкла в такого стрелять старика».

Старый Киагва стал к супостату спиной,

И тот час обожгло его пулей стальной.

«Ну, теперь ты не бойся, вернешься домой,

Обо всем ты расскажешь врагам и друзьям,

Ну, а что рассказать, — верно, знаешь ты сам.

Не оставь мертвецов на съедение псам,

Уходи ты отсюда нагорной тропой,

Можешь всем говорить, что убит я тобой».

С песней двинулся Киагва старый домой,

От неволи он спас изнуренных людей.

Никому не поведал о ране своей.

— Уа, райда, райдари, — звенит за горой, —

Райда, Инапха Киагва, славный герой,

Из героев — храбрец, из отважных — смельчак:

Где бы ни был в ущелье пастуший очаг,

Где б ни пелись охотничьи песни в горах,

Где б ни падал от меткого выстрела враг, —

Всюду славили Киагву, правде верны,

Как защиту народа, твердыню страны.

Надвигалась беда на отеческий край —

Восклицали: «О Киагва славный, спасай!»

Для кого была голень оленья, что кол?

Кто из ребер оленьих ограду возвел?

Кто и в старости бегал быстрей, чем олень?

Чья кремневка всегда попадала в мишень?

Чья большая ладонь, широка и смугла,

Для ружейного пороха меркой была?

Кто мизинцем вгонял пулю меткую в ствол?

Кто бы целое войско в смятенье привел?

Это Инапаха Киагва, храбрый вожак,

Невысок был он ростом, а сердцем — смельчак.

Он отсутствовал, — недруги нашей земли

И ограбили нас и селенье сожгли.

Кто, узнав о несчастье, направился в бой

Недоступной, неведомой горной тропой?

Кто отбил земляков, кто вернул их домой —

На прекрасную землю отчизны родной?

Это Инапха Киагва, славный герой!

Он смертельною вражеской пулей пронзен,

Встал, пошел, подавляя в груди свой стон.

Он о ране своей никому не сказал,

Он по горным тропам меж утесов и скал

Возвращался в крови, песню мужества пел,

Воспевал он бесстрашных и сильных удел,

Легче боль становилась от песни такой,

Эта песня душе приносила покой.

Так до сакли своей добираться пришлось

Пораженному пулей смертельной насквозь.

«Это муха», — сказал он. Решил: теплый пот,

А не кровь по уставшему телу течет.

Возле сакли героя толпился народ, —

Словно скошенный дуб на тахте он лежал,

Уа, райда, последнее слова сказал:

«Хоть и хочется жить, — смерть моя хороша.

Пусть умру, но победу узнала душа.

Это лучше, чем ночью свалиться в обрыв

Или пасть побежденным, главу преклонив».

Земляки отвечали на честную речь:

«Славный Киагва, наша защита и меч!

Тот народ, за которого пал ты в борьбе.

Никогда не забудет, герой, о тебе.

Будешь вместе с умершим всегда умирать,

Вместе с тем, кто родится, — родишься опять».

Записано со слов Кастея Арстаа в с. Отхара в 1947 г.

Записал Б. Шинкуба.

Перевел с абхазского С. Липкин.

Из книги «Антология абхазской поэзии». М., Советский писатель, 1959.

Что произошло в Псху

Когда абхазы жили в Псху, было у них трое старейшин: Аспхауа Джантым, Ахуба Кагуа, Атамаба Уада, и были они глубокими стариками.

Как-то раз приходит в Псху человек, ведя корову, и говорит:

— Хочу жить с вами.

— Откуда ты? — спрашивают его.

— Издалека. Прослышал о вас и пришел.

Дали ему землю, и стал он жить.

Прошло два года, в начале третьего попросил он у соседа деньги взаймы.

— Дам я тебе денег, но только чем ты расплатишься, ведь корова — это все, что у тебя есть? — сказал сосед.

— Я прощу только половину стоимости коровы, не расплачусь — она твоя, — ответил тот.

И сосед дал ему деньги.

Прошел назначенный срок, а он не возвращает долг. Сосед спрашивает его, почему он не возвращает деньги.

— Я уже вернул, — говорит он.

— Нет, ты не вернул, — возмутился сосед.

— Вернул, в руки тебе отдал.

В Псху было древняя аныха[58] Инал-куба, под нею висела железная цепь. Клятвой у святилища разрешались споры, обиды между сельчанами, здесь происходили примирения врагов. И сосед с этим человеком пошли к святилищу, чтобы выяснить правду.

Бравший в долг сделал так: продырявил посох и вложил в него такую же сумму, какую брал у соседа, потом заделал дыру.

Приходят они к святилищу. Этот человек дает посох соседу и говорит: