Абанер - [44]

Тот глотнул воздуха, словно нечем было дышать.

— Чего в жалобе нет! И разложение, и притупление, и расхлябанность. Как Зорин с Новоселовым дрался и как Вальку пихта стукнула. Знаете, кто жалобу подал?.. — Светлаков оглянулся и почти шепотом сказал: — Скворечня…

— Назар Назарович?

— Ну, подлец!

— Вот сволочь!.. — загалдели комсомольцы.

Чуплай застучал костылем по бревну.

— Дайте досказать! Черти вы этакие!.. — И, махнув рукой, принялся рассказывать сам. — Ну, мы тоже не смолчали. Заготовку дров Скворечня провалил? Провалил. «Дайте, говорим, Скворечне орден за то, что он не очень мешал работать, ну и за эту кляузу заодно». Думали, Матусевич рассердится, а он улыбается и все расспрашивает. Часа два нас держал. «Чем, говорит, вы можете все это подтвердить?» — «А хотите, всех комсомольцев приведем?» — «Нет, говорит, не надо. Кое-что ясно, и все-таки придется здесь серьезную операцию делать».

— Какую операцию?

— Бородина снимать?

— Лойко? Клавдию Ивановну?

Чуплай подобрал костыли, строго спросил:

— Что будем делать, братва?

— Пойдем к Матусевичу! — сказал Сережа.

— Так ведь не велел.

— Не пойдете — я один пойду!.. — раскраснелся Зорин. — Что мы, предатели?..

— Правильно! — подхватила Элина. — Из-за нашей группы началось.

Все дружно поднялись. Светлаков с Чуплаем тоже согласились, но строго предупредили, пока об этом никому не рассказывать.

А немного погодя «конспираторы» всем составом явились в канцелярию. Их встретил Назар Назарович и вежливо осведомился, по какому вопросу «пожаловала делегация и чем он может служить».

Он сидел за столом уверенный, спокойный и что-то чересчур добрый.

— Нам вас не надо, Матусевича надо, — не удержался Сережа.

Скворечня склонил набок бритую голову и с любопытством разглядывал ребят.

— Вон как!.. Значит, все митингуете? Какую-нибудь резолюцию принесли? — Доброта на лице пропала, брови над переносицей сошлись, и он прибавил язвительно: — Вот что, юное племя. Через два месяца выпуск, вам к зачетам готовиться надо, а не ходить этаким табуном по городку. Комиссия уехала. Вместе с Евграфом Васильевичем. Все. Можете идти.

ХОРОШИЕ У ТЕБЯ ХЛОПЦЫ РАСТУТ

В вечернем небе вспыхнули звезды, когда Сережа с Элиной, измученные весенней распутицей, подходили к уездному городу. Овражки и канавы сделались непроходимыми, надо было искать, где их обойти или брести по ледяной воде.

Теперь до города оставалось километра три, но впереди был овраг и, кажется, самый страшный, еще издалека слышалось, как ревел разъяренный поток.

Выбирая, где посуше, путники сошли с дороги и пробирались по какой-то насыпи вдоль канавы. У Сережи в руках была палка, он мерил глубину канавы, не зная, как через нее перебраться.

— А ведь нам, Сережа, надо на дорогу выходить. Куда эта насыпь заведет? — в голосе Элины слышалась тревога.

Дорога осталась где-то вправо, возвращаться на нее по насыпи было далеко, а пройти напрямик не давала канава. Надо же было свернуть на эту несчастную насыпь!

Юноша прислушался, как шумит лог, опять смерил палкой канаву.

— Может, попробуем перейти? Не очень глубоко. Меньше метра…

Он был уверен, Элина не согласится, но она сказала:

— Пойдем!..

Ледяная вода не давала дышать, они шли, пока палка перестала доставать дно. Бр-р-р!.. Нет, здесь не перейти! Они выбрались на насыпь, прошли несколько шагов обратно, опять попробовали перейти канаву и опять не смогли.

Справа за канавой неожиданно мелькнул огонек, послышалось ржанье лошадей, отрывистый разговор.

— Дорога!.. — обрадовался Сережа.

Юноша с девушкой перевели дух и еще раз попробовали перейти канаву. Ага, здесь помельче!..

— Кто там хлюпается? — окликнул бас.

— В город… мы здесь пройдем? — едва выговорил Сережа.

— Чего не пройти? Город, вот он! — ответил удивленный бас.

— Стало быть, Севастьян, эти прохожие по ту сторону канавы угодили, — заговорил с хрипотцой другой голос. — С этой канавы, стало быть, лог начинается, а подальше страшнеющий обрыв. Очень просто могли в бучило попасть.

— Парень смелый! И подружка у тебя отчаянная! — снова удивленно сказал возчик. — А ну, бегите резвее, раз целы остались. Недалече по соше.

Забыв поблагодарить добрых людей, Сережа с Элиной ринулись к городу с быстротой, на которую были способны их усталые ноги.

В сыром воздухе стоял запах аммиака. «Из уборных вывозят, — подумал Сережа. — А плохо бы нам пришлось, не повстречай мы этих возчиков».

— Погреемся, Сережа, побежим! — взяла его за руку Элина.

Они собрали последние силы и побежали навстречу огням. Ладонь Элины была холодная, но от ее прикосновения Сереже стало теплее. Вот она какая!.. Недаром ее возчик отчаянной назвал! Да, да с ней хоть тысячу верст можно пройти.

Тетушка Элины собиралась спать, когда раздался настойчивый звонок. Увидев подозрительных людей в промокшей одежде, она попятилась и захлопнула дверь.

— Да ведь это я, тетя, я!.. — засмеялась Элина.

Дом был просторный, с высокими потолками и большими окнами, в которые врывались потоки света. Сережа с Элиной подошли к двери с табличкой «Заведующий АПО Укома» и негромко постучали. В ответ раздалось внушительное: «Войдите!»

В прищуренных глазах Матусевича мелькнуло удивление. Он вскинул голову и, прищурясь, ждал, что скажут посетители.