Август, капитан и генерал:
— Приступишь в понедельник!
Для пущей важности он достает свою записную книжку и пишет на отдельном листке, что податель сего Йорн будет сперва класть угловые камни, а потом работать на строительстве банка! Подписавшись, Август вырывает листок:
— Передашь это распоряжение моему мастеру, его зовут Боллеман!
Йорн знает, кто такой Боллеман, он кивает и долго благодарит: ну до чего же ему повезло! А что он все время и говорил!..
— Ну все, вам пора! — командует Август. По этому берегу до старого пастбища не добраться, здесь дорогу преграждает Сегельфосский водопад, так что им придется идти в обход. — Но идите не торопясь! — наказывает он.
Вальборг трогается. Ей надо изрядно пройти, прежде чем она окажется впереди тысячного стада. Но вот она начинает скликать овец. Животные поднимают головы, прислушиваются. Она кличет снова, стадо пришло в движение, овцы двинулись на ее зов, некоторые ответно блеют, под конец все устремляются за нею, следом идет Йорн.
Они снялись с места точно так же, как и вчерашним утром, очень быстро на лугу возле Августа не осталось ни единой овцы.
Он все еще сидит отдыхает, куда ему торопиться. Голос Вальборг все удаляется и удаляется, и он заключает, что все у нее чин по чину.
Наконец он встает и идет домой. Время уже половина пятого.
Да, сейчас бы оно в самый раз и вздремнуть, но лучше-ка он сделает небольшой привал у охотничьего домика.
Неожиданно до него доносятся два выстрела, один за другим. Он останавливается. Выстрелы прозвучали на озере, но теперь, когда Йорн с Вальборг так ловко собрали и повели овец, они с ними наверняка справятся.
Дойдя до домика, Август садится на камень. Вскоре он снова слышит два выстрела. Чертовски досадно, что лорду приспичило палить именно сейчас, когда они начали перегонять стадо! Ладно бы еще выстрелы, но если овцы завидят собаку, они могут принять ее за лисицу. Впрочем, он и мысли не допускает, что Йорн и Вальборг не совладают со стадом.
Он идет вниз по горной дороге, по своей чудесной автомобильной дороге, однако в душу ему закрадывается страх, впервые за долгое время он ловит себя на том, что перекрестился. Не странно ли, полузабытый жест, а вот рука помнит.
Услышав сзади стократный гул, он оборачивается — и видит овец, они заполонили дорогу, это поток, неистовый водоворот, который мчит прямо на него и грозит опрокинуть. Господи Боже! Август пытается этому воспротивиться, замахивается тростью — но тщетно, поток увлекает его с собой, главное теперь — удержаться на ногах. Ну и лихой же это способ передвижения, когда тебя несет тыща овец. Овцы спускаются к зияющей пропасти, здесь дорогу им загораживает автомобиль консула, который ехал наверх за лордом. Консул сигналит, чтобы остановить животных, но от этого они пугаются еще больше, просто обезумевают от страха. По одну сторону дороги скала, по другую — пропасть. Консул дает задний ход, но как раз в этом месте дорога делает поворот, и едет он медленно. И все ж таки часть овец, наверное, и могла бы протиснуться вперед и остаться в живых, не стой у них на пути Осе. Да, Осе стоит и не дает им пройти, она размахивает руками и потрясает полами кофты. Консул кричит на нее, она что-то кричит в ответ, должно быть, что всего лишь хочет помочь ему. Но делает она прямо противоположное, гонит овец к самому краю пропасти, несколько уже рухнуло вниз, с высоты в триста метров. Поток прибывает, посреди кипящего водоворота барахтается человек, это Август, при виде автомобиля он улыбается, вероятно, он считает, что в последнюю минуту сумеет спастись, и не хочет доставлять консулу беспокойство, вот и улыбается. Но ему не спастись. Овцы есть овцы, куда бежит одна, туда и другие, поток напирает, овцы лавиной обрушиваются в пропасть. Увидев, что все потеряно, Август хватается за овцу, не иначе, чтоб было мягче падать, он держит ее перед собой, но она вырывается. А потом его сносит.
В море овец
моряк нашел свой конец.
Так поется в песне об Августе.
