А вдруг это правда? - [5]

Зара потянула Дженси за локоть, чтобы привлечь ее внимание.

– Да? – Дженси опустила взгляд.

– Ты серьезно про молочный коктейль говорила? – прошептала она.

Дженси рассмеялась.

– Совершенно серьезно, – прошептала она в ответ.

Она попыталась поймать взгляд Пилар, но старшая дочь игнорировала ее. Пилар злилась: ей пришлось оставить свой дом, своих друзей, саму свою жизнь. Дженси ее не винила. Она злилась. Злилась и была опечалена.

Она вспомнила, как Арч сидел за стеклянной перегородкой, вспомнила, как шевелились его губы, пока из телефона доносился его голос.

– Ты даже не представляешь, – сказал он. – Ты понятия не имеешь, что потребовалось, чтобы все это поддерживать. – Капли его слюны попали на стекло, растеклись каким-то узором, созвездием. – Я сделал это для тебя! – добавил он, как будто она была каким-то образом замешана в его преступлениях. Тогда она отвернулась, повесила трубку соединявшего их телефона и ушла. Если он и сказал что-то еще, она этого не слышала.

Зара заказала шоколадный молочный коктейль, и Дженси добавила:

– Пусть будет три! – Ее голос был полон фальшивого веселья.

Пилар начала спорить из-за молочного коктейля, но она так глянула на дочь, что та примолкла. «Нам это нужно, – безмолвно умоляла она свою старшую. – Подыграй».

Кассирша пробила чек, и Дженси отсчитала деньги, чтобы заплатить. Монетка в один пенни проскользнула у нее между пальцев и лениво покатилась по прилавку, пока не упала на липкий пол у ног кассирши. Девушка моргнула Дженси из-под коричневого козырька, умудряясь выглядеть одновременно скучающей и занятой, пока ждала последний цент. Дженси протянула ей еще один пенни. В ее прошлой жизни монеток по пенни вообще не существовало.

После так называемого обеда и короткой остановки у ближайшей заправочной станции они вернулись на трассу. Дженси намеревалась поехать прямиком к дому своих родителей, пока девочки спят. Номера шоссе менялись от 95 до 40 и 85. Раньше она знала, как нумеруются дороги, а теперь ей приходилось вспоминать. Нечетными числами обозначают те, что идут с востока на запад или с севера на юг? Должно быть, с севера на юг – нечетные. Странное путешествие из одного бывшего дома в другой. Она думала о доме, который оставила позади, о желтой ленте, обозначающей место преступления и навсегда перекрывшей ей дорогу обратно.

Июнь 2014

Зелл

Каким-то образом то одно предложение, сделанное под влиянием Дня поминовения Алеку Брайсону, превратилось в постоянное обязательство. (Джон был прав насчет того, что ее засосет, хотя Зелл неприятно было это признавать.) Три недели кряду она почти каждый день таскалась к бассейну, ведя за собой Алека и Лайлу, следила, чтобы они не обгорели и чтобы им было чем перекусить, велела им не носиться, присматривала за детьми, когда казалось, что спасатели недостаточно внимательны.

Она оглядела периметр бассейна, надеясь увидеть знакомое лицо, как бывало, когда она приходила сюда с собственными детьми. Тогда у нее были друзья – в той же лодке, что и она. Они обменивались солнцезащитными кремами, мазали ими детей, даже не замечая, чьих именно обхаживают. И еду с собой они приносили на всех, передавали друг другу сэндвичи с арахисовым маслом и желе, слегка забродившем на жаре. По пятницам они приносили пиво и пили по выходным, делясь рецептами маринадов, салатов с макаронами и прочих летних блюд.

В конечном итоге они просиживали вместе часами, жалуясь на денежные проблемы, на детей и, как всегда, на мужей. Но то были сетования такого рода, что приносили Зелл утешение, давали ей понять, что она – часть чего-то большего. В те бесконечные дни, когда дома она чувствовала себя одинокой и забытой, она думала о своих подругах по бассейну, которые переживают то же самое каждая в своем доме, и ей становилось не так одиноко. Зимой она ловила себя на том, что считает дни до открытия бассейна. В течение учебного года они просто не общались так, как летом. Они сами себе были маленьким летним клубом.

Этим летом ее снова затянуло в мирок матерей и детей, она сидела в шезлонге рядом с молодыми женщинами (потому что, несмотря на весь прогресс общества, сюда ходили с детьми в основном женщины), поскольку именно тут хотели проводить время Алек и Лайла. Ну, по крайней мере, Лайла. Алек по большей части держался особняком. Зелл о нем беспокоилась, задавалась вопросом, до какой степени ему повредило случившееся.

Она почувствовала чье-то присутствие и открыла глаза, щурясь на яркий солнечный свет, отражающийся от воды. Алек стоял над ней, как будто она мысленно его позвала. Он все еще был сухим, и выражение на его лице было так похоже на выражение лица его матери, что ей пришлось отвернуться. Сегодня он отказался заходить в воду, сидел в сторонке и наблюдал.

– Когда мы уйдем отсюда? – спросил он.

– Но, Алек, мы же только что пришли, – ответила Зелл. Она указала на группу детей в бассейне, занятых какой-то странной игрой, которая требовала очень быстро переплывать с одной стороны на другую. – Почему бы тебе не пойти поиграть с детьми? Им как будто весело.

Алек посмотрел туда, куда она указывала, и покачал головой.