А вдруг это правда? - [17]

– Поверить не могу, что ты пришел! – воскликнула она, по большей части позабыв про вину.

Он застенчиво ей улыбнулся. Она увидела, как другие матери повернулись посмотреть на затесавшегося среди них мужчину, на очень даже симпатичного мужчину. Она была старше их всех, но она же не слепая.

– Ну, почувствовал себя виноватым, – сказал он. – То есть если у меня есть свободное время, то его следует проводить с детьми.

– Знаю, они будут рады тебя видеть. – Она улыбнулась в ответ на его улыбку и крикнула детям: – Лайла! Алек! Смотрите, кто пришел!

Алек провел последний час, донимая старшего спасателя, – засыпал его вопросами о химикатах, которые растворяются в воде, и клянчил помочь ему с изучением образцов, взятых из бассейна. За несколько недель, прошедших с момента открытия бассейна, Лайла стала неразлучна с девочками Джесси Сейбот, и вся троица перемещалась теперь тесной группкой. Сегодня они приняли в свои ряды «потеряшку» – ту маленькую девочку, которая обычно нервно держалась особняком.

Оба ребенка оторвались от своих занятий и бросились к отцу, их лица расплылись в благодарных улыбках.

– Папа! – кричали они хором, забыв, что они слишком «крутые», чтобы называть его так. Он обнял обоих, и они рассказали ему о том, чем тут занимались, а Зелл смотрела на них с гордостью.

– Они хорошо проводят время, – сказала Зелл. Ей было приятно стать частью чего-то, но Лайла бросила на нее обиженный взгляд: якобы Зелл влезла не в свое дело. Иногда, когда Лайла смотрела на нее, ей казалось, что девочка знает правду, хотя это никак невозможно. Зелл увидела шрам на тонкой, как карандаш, ноге Лайлы, навсегда белый на фоне загорелой кожи, и вспомнила тот день, когда он появился. Так все и началось.

Лайла повернулась к дочкам Дженси, чтобы представить их отцу.

– Это мои подруги Пилар и Зара. – Она махнула им, две девочки захихикали и замахали в ответ, но третья, та, которую только сегодня включили в круг подружек, стояла молча, всеми забытая. Сердце Зелл потянулось к ней.

– Приятно познакомиться, – сказал Ланс официальным тоном, переступая с ноги на ногу и оглядывая бассейн, возможно, задаваясь вопросом, почему сюда пришел и где ему полагается быть.

– Подбросишь меня, папа? – спросил Алек. Его голос перед девчонками становился хрипловатым, тон – сдержанным.

– Конечно, приятель, – откликнулся Ланс. На его лице отразилось облегчение: наконец-то появилось занятие. Он улыбнулся Зелл.

– Спасибо, – сказал он ей и только потом позволил Алеку увести себя прочь.

Зелл попыталась поймать взгляд другой маленькой девочки, ободряюще ей улыбнуться. Но та отвернулась слишком быстро, собираясь последовать за другими детьми; она вся сосредоточилась на том, чтобы идти в ногу с ними, спешно подстраивая свои шаги под их.

Дженси

Дженси поспешила назад к своему шезлонгу, про себя кипя от ярости на собственную глупую ошибку. Поправив полотенце, она растянулась в шезлонге. О чем она думала, соглашаясь на приглашение Брайт! Может, ее охватила ностальгия, она растеряла решимость, размякла на жаре. Ей совсем ни к чему завязывать какие бы то ни было отношения, а уж тем более с некогда лучшей подругой и первой любовью, которые теперь женаты и живут в том самом поселке, где они все трое выросли.

Она была не в том состоянии, чтобы снова встретиться с Ивреттом, не говоря уже о том, чтобы сделать это в присутствии его жены и сына. Ей и без того хватает проблем, зачем дополнительный стресс? У ее психотерапевта (когда он у нее еще был в Новом Ханаане) припадок случился бы. Конечно, терапевты были роскошью из прошлого. Какая ирония, что теперь, когда у нее появились настоящие, реальные проблемы, она больше не может позволить себе психотерапевта. Конечно, ее родители помогли бы ей оплатить его услуги, если бы она действительно в нем нуждалась, но просить об этом означало признать, что ей нужна помощь – как финансовая, так и моральная. А ни в том, ни в другом признаваться неприятно.

Она наблюдала, как по ту сторону бассейна Брайт кормит Кристофера кусочками яблока, улыбаясь, как женщина, которая ухватила мир за хвост. Щурясь (солнцезащитные очки она забыла дома), Дженси изучала бывшую подругу, вновь удивляясь тому, какой она стала красивой. Исчезла неловкая неуверенность, которая раньше была характерной чертой Брайт. Она уступила место сиянию, исходившему изнутри, как будто та внутренняя красота, о которой люди говорили применительно к Брайт, наконец, вышла наружу.

Когда они были подругами, она часто говорила Брайт, что та хорошенькая, уверяла ее, что, хотя у нее плоская грудь и очки с толстыми стеклами, у нее все еще есть много хороших качеств. Но в основном она просто пыталась утешить Брайт, и они обе это понимали. Дженси считала, что Брайт всегда будет на положении второй. Но что-то изменилось. Из Велмы в мультфильмах «Скуби-Ду» Брайт превратилась в Одри Хепберн. Маленькая обнадеживающая ложь Дженси сбылась: Брайт стала сама собой.

Старые подруги или нет, но Дженси не хотела знакомиться с Брайт и ее идиллическим существованием. Только не сейчас, когда ее собственная жизнь пошла под откос. Она способна порадоваться за подругу, и не становясь свидетельницей ее счастья. Ей нужно придумать предлог, чтобы отвертеться от совместного вечера, и поскорей. Маленький мальчик плакал, он, вероятно, устал, хотел спать. Перед уходом она возьмет у Брайт номер телефона, а потом трусливо напишет эсэмэску, что ей очень жаль и все такое. Конечно, слишком уж по-ребячески получится, но это сработает.