А у нас во дворе - [4]

Шрифт
Интервал

   Я хохотала и говорила старшим девчонкам обидные вещи. Одна из них однажды снисходительно заметила:

   - Дорасти до наших лет, тогда и поговорим.

   Я благополучно, с незамутнённым сердцем, доросла до тринадцати и продолжала на законных основаниях обвинять девичье население в стадности, традиционализме, консерватизме и, бог знает, каких ещё грехах. За информацией и терминологией повадилась к дяде Коле Пономарёву. Он же под сурдинку приучал меня к чтению, натаскивал по искусству и музыке. Я плохо поддавалась его интеллигентской обработке, но, тем не менее, сколько-то поддавалась. Четырнадцатилетний рубеж перешагнула с двумя прозвищами сразу: "аспирантка" и "скорпион". Не могла выбрать, какой из двух кличек гордиться больше. Гордиться следовало непременно, так как я предпочитала общество пацанов, и не думала перебегать на сторону девчонок.

   И тут, - к своему ужасу и стыду, - влюбилась. Ладно бы, в кого-нибудь из ровесников-приятелей, а то в одного из пресловутой троицы, в брюнета. Втрескалась, что называется, по уши.

   То, что мой бастион рухнул последним, утешало мало. Вообще-то, он, в смысле брюнет, всегда меня раздражал сильнее, чем блондин и рыжий. Выводили из себя его спокойствие, насмешливость, излишняя уверенность. Всё, что он делал, делал лучше, чем другие. Точнее, другим казалось, что лучше. Даже привлекательная внешность брюнета и толпа пустоголовых поклонниц выводили из себя. Один раз раздражение сдержать не удалось.

   Мы стояли в очереди за билетами на нашумевший фильм. Ещё никто из нашей дворовой компании не видел этого кино, очень хотелось попасть с первого захода. Очередюга в кассы кинотеатра выстроилась многокилометровая. Вдруг плывёт великолепная троица - три богатыря, - и, оттирая нас широкими плечами, вклинивается в очередь прямо перед нами.

   - Ничего себе! - возмутилась я.

   Рыжий, Андрюха Чегодаев, и блондин, Боря Шалимов, даже повернуться не соизволили. Брюнет, Серёга Логинов, посмотрел сверху вниз.

   - В чём дело, детка?

   - Так, пустяки, - завелась я от его снисходительного тона, - подумаешь, впёрлись без очереди, пользуясь тем, что сильней и старше.

   - Брось, Серый, не связывайся, - проронил Чегодаев. - Совсем малолетки распустились, забыли про субординацию.

   - Правильно, - мрачно подтвердила я. - Совсем охамели. Справедливости требуют.

   - Справедливости? - повернулся Шалимов, не сообразив о чём речь.

   Друзья дёргали меня за рукав, напоминая о дворовом "этикете", шептали, мол, с ума сошла, забыла, с кем связалась. Ага, сейчас! Ничего я не забыла. Но, в отличие от пацанов, нисколько не боялась конфликта с сильными микрорайона сего.

   - Я не понял, чего детский сад хочет? - медленно и с издёвкой спросил Шалимов у своих друзей.

   - Элементарно, Ватсон, - вызверилась я. - Хочу по-честному. Что, таким крутым, как вы, встать в конец очереди не судьба? Подвиг не по силам?

   - Я тебя сейчас за ухо возьму и вообще из очереди выведу. Не судьба будет тебе этот фильм посмотреть, - пообещал Логинов.

   - Попробуй, - согласилась я. - Укушу, мало не покажется.

   Он внимательно посмотрел мне в глаза, я внимательно посмотрела в глаза ему. Не знаю, что увидел он, скорее всего, мою решимость отстаивать свои права до конца. Я увидела... глаза, как жидкий горький шоколад и с расширенным чёрным орехом зрачка. Захлебнулась в этом горьком шоколаде, забыв про всё на свете, утонула в нём.

   - Ладно, - хмыкнул Логинов, - сколько вас здесь?

   - Десять, - я по инерции продолжала дерзить, потихонечку вываливаясь из действительности.

   - Хм, на всех у меня не хватит. Деньги давайте, возьму вам билеты, - щедро пообещал Логинов.

   - Ты, чё, Серый? - удивился Чегодаев. - На хрен тебе благотворительность? Я сам сейчас этой шмакодявке уши надеру.

   - Стоп, Дрюня. Не обостряй, - сказал Логинов, вроде, мирно сказал и объявление сделал мирно. - Беру эту мелкую под свою защиту. Кто её обидит, будет иметь дело со мной.

   Очередь, состоящая в основном из молодёжи трёх соседних микрорайонов, чуть притихла, намотала на ус и потихоньку загудела, обсуждая новость.

   - Спасибо, благодетель, - едко ухмыльнулась я, - но не нуждаемся. Сами как-нибудь...

   Ещё чего не хватало! Так на посмешище меня выставить. Будто я сама свои проблемы решать не могу! Теперь целый месяц всякие любопытные станут в наш двор шляться, разглядывать меня, громко обсуждать и пальцем тыкать. Очумеешь от взбесившейся популярности.

   - Слушай, а чего ты такая злая? - самым безобидным образом удивился Логинов.

   - Я не злая, я справедливая.

   - А-а-а... - протянул он. - А мне подумалось, ты уксус стаканами хлещешь. Так, пацаны, деньги давайте на десять человек и ждите на улице. Возьму всем билеты. Сколопендру свою кудрявую забирайте. Мне с нею рядом стоять душно.

   Меня, онемевшую от унижения, не нашедшую сразу достойного ответа, под руки поволокли на улицу, сопровождая торжественный выход пинками и неприятными комментариями. Только я уже окончательно выпала из действительности, барахтаясь в мерещившемся повсюду жидком шоколаде, и потому не реагировала. К тому же, мне было стыдно. Столько времени возмущаться поголовной влюблённостью в него девчонок, заискиванием и восхищением мальчишек, глупыми подражаниями его манере ходить, цедить слова, усмехаться. Столько времени вслух цитировать "не сотвори себе кумира". И вот теперь влюбиться самой.


Еще от автора Елена Дмитриевна Квашнина
Работа над ошибками

Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Этого не должно было быть никогда. Не могли усилия многих лет пойти прахом. И все-таки факт оставался фактом. Записка, которую я комкала в руке, подтверждала рассказ Лидуси… По ее словам, Иван вернулся. И вернулся, кажется, насовсем. Эта новость просто раздавила меня. Повергла в оцепенение. Человек, из-за которого вся моя жизнь пошла наперекосяк, который столько лет висел надо мной дамокловым мечом, вернулся. Неизвестно, сколько еще бед он принесет мне своим появлением, сколько еще слез прольется на мою подушку…


Там за облаками

История это была в реальности жизни нашей героини романа.



Привет, любимая

Аннотации от автора нет, поэтому напишу от себя   Конец 80х г. 20 века. ОНА думала, что любит старшего брата подруги, но встретила ЕГО и полюбила с первого взгляда. ОН, в прошлом бабник, был сражен ЕЙ в самое сердце. ОНИ поженились когда ей было 16 и казались безумно влюбленны и счастливы. Но не так радужна оказалась семейная жизнь. ОНИ безумно любят друг друга, но их характеры мешают их счастью. И не только характеры... Ведь за спиной маячит главная соперница и по своместительству лучшая подруга. Да и ее брат - "мнимый любимый" постоянно рядом.


Рекомендуем почитать
Мой сводный американец

— Мы не должны, — упираюсь ладонями в горячую грудь парня, но сопротивление только разжигает в нём ещё более ярую потребность. — Знаю, — дразнящим тоном протягивает Томас и словно нарочно проводит носом вдоль моей шеи, отчего дыхание срывается на свист. — Ты боишься? — Да… Да, я боюсь. Но не его. А тех чувств, что он пробуждает во мне. Такое подвластно только одному человеку… Ощущаю на своей коже его наглую ухмылку: — Страх всегда притягивает.


Спроси обо мне море

Думала ли я, отправляясь на свадьбу к племяннику, что моя жизнь перевернется с ног на голову? Что столкнусь лицом к лицу со своим прошлым? Влюблюсь, как школьница? Конечно, нет. Я просто хотела отдохнуть и понежиться под солнцем Марбельи. Но у судьбы оказались другие планы.


На Крючке (ЛП)

Он хочет отомстить, но он хочет ее больше. Жил-был маленький мальчик.Его живот полон смеха, его жизнь полна радости. Пока однажды что-то не изменилось; лишил его невинности. Отверстие внутри, освобождающее место для дьявола, чтобы прийти и поиграть. Его мечты ушли навсегда, он вырос слишком быстро.Бесконечная ночь крокодилов и стеклянных часов.Он превратился в злодея со вкусом мести на языке. Желание заставить своих врагов заплатить за проступки, которые они совершили. Вместо этого он нашел милую девушку и отказался отпустить ее.


Корабль

«Где это я?» С этого вопроса начинается абсурдное, страшное, душераздирающее и полное ярких сновидений путешествие Сигнифа в мир Корабля, на котором он по неясным причинам оказался. Герою предстоит столкнуться с экзистенциальным кошмаром, главным врагом в котором будет для Сигнифа он сам. Перед Сигнифом вновь и вновь встанут проклятые вопросы жизни и смерти, свободы и рабства, любви и разлуки. Раскусит ли он плод бытия? Победит ли себя? Подарит ли любовь ему бессмертие?


Достигая крещендо

Размеренная и спокойная жизнь молодого епископа на Лазурному берегу неожиданно принимает новые обороты. Из родной России приходят странные новости, побуждающие его к действию… На фоне проблем личности разворачивается нешуточное противостояние в верхних эшелонах власти, среди сильных мира сего. Содержит нецензурную брань.


Записка смертника

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.