А у нас во дворе… - [23]
— Не моя, не моя, бабушка мне его дала! — заспорила Ариадна.
Она всё-таки была ещё маленькая и не поняла, какой глубокий смысл вложил старый музыкант в свои слова. А он вспомнил легенду про царевну Ариадну, чья нить спасла жизнь Тесею.
Глава 18. СУДАРЫНЯ ОСА
И вот началась у них — у взрослых и детей — общая забота и общая работа. Все по очереди дежурят у старого музыканта. Доктор сказал, в какие часы ему нужно отдыхать, а в другое время — пусть будет весело, это полезно. Даже Рыжику разрешено приходить.
Мама Родиона иногда привозит сюда близнецов. Они сидят в коляске, привязанные ремешками, чтобы не вывалились, и стучат погремушками.
А сегодня Ариадна принесла клетку с певчим дроздом. Дрозда подарил ей папа Родиона. Такая удивительная птица! Повторяет всё, что слышит. Ариадна, смеясь, рассказывает Глебу Сергеевичу: вечером её папа пришёл домой и спрашивает: «Разве мама дома?» — «Нет её», — ответила Ариадна. «А кто ж на машинке печатает?» А это дрозд. Наслушался за день, как мама на машинке стучала, и давай трещать горлышком, выстукивать, точно как по клавишам.
— А ты кнопку нажимаешь? — спрашивает Родион Некотуху.
— И я нажимаю, и бабушка.
Глеб Сергеевич очень удивился:
— Какая кнопка? Это ж не заводная птица, а живая!
Ариадна и Родион так долго хохотали, что даже Рыжик стал на них лаять. Наконец, отдышавшись, объяснили, что кнопка на магнитофоне. В придачу к дрозду папа Родиона поставил дома у Ариадны магнитофон. Как только дрозд распоётся или разговорится, надо сразу включать плёнку. Запись нужна папе для научной работы.
Ариадна поёт дрозду:
«Чьи вы? Чьи вы?» — повторяет дрозд.
— Чрезвычайно музыкальная птица! — Старый музыкант улыбается. — Может быть, её надо покормить?
Глеб Сергеевич очень добрый человек. Ариадна считает, что даже слишком добрый. Однажды, это было давно, летом, он купил у Тамары Васильевны молоко и забыл у неё на столике очки.
— Снеси их ему, — попросила Тамара Васильевна Ариадну.
Он благодарил за очки, ввёл Ариадну в комнату, сказав, что не может принимать даму в прихожей. Её насмешило, что она, оказывается, дама. Как раз в эту минуту в форточку влетела оса и села на футляр со скрипкой.
— Убейте её, она кусается! — закричала Ариадна.
А Глеб Сергеевич, осторожно махая газетой, чтоб не задеть прозрачных крыльев, обратился к осе:
— Будьте любезны, сударыня оса, вылетайте на волю.
И она улетела.
А он, протирая очки, сказал, словно самому себе, а не Ариадне:
— Ненавижу убивать, не-на-ви-жу…
Ариадна помнит, как скакала тогда вниз по лестнице и смеялась, повторяя: «Будьте любезны, сударыня оса!» И рассказала это всем ребятам во дворе, и все решили, что он чудак…
Конечно, чудак! Вот он сейчас уронил ложку на Рыжика, приложил руку к сердцу и сказал псу:
— Извини меня, приятель, великодушно…
Рыжик лает, но не из-за ложки. Просто в дверь звонят. Родион бежит открывать. Пришла Надя. Она часто приходит к своему учителю. Рассказывает новости. Оказывается, новый дом для музыкантов уже готов, туда переехали и музыкальная школа, и музыкальный институт, и вот-вот перевезут наше музыкальное училище…
Ариадна взрослые новости слушала невнимательно, потому что, рассказывая, Надя тихо наигрывает на рояле. Ариадна не может оторвать глаз от ее рук.
Но вот пришла мама Ариадны, принесла обед в судках.
— Скорей, Глеб Сергеевич, кушать.
Ариадна подаёт ему ложку и бутылку с микстурой, он сам себе наливает и послушно глотает, даже не морщится.
Позже придёт к Глебу Сергеевичу бабушка Ариадны, она встретит медсестру, которая приходит делать укол.
По вечерам возле рояля ставится раскладушка, приходит ночевать председатель Василий Игнатьевич:
— Все свободны. Я заступаю на ночную вахту.
Глеб Сергеевич понемногу поправляется, доктор разрешил ему уже сидеть в кресле и даже недолго ходить по комнате.
— У вас хорошие помощники, — говорит доктор, — не соседи, а одна дружная семья.
В какой-то день, когда в форточку задул февральский ветер, Глеб Сергеевич стал подниматься из кресла:
— Надену-ка я свой старый свитер.
— Мы сами на вас наденем свитер! Где он? — закричала Ариадна. — Вам ещё нельзя вставать!
— Ну и голосок у тебя, командирша, как у грачонка! В шкафу свитер, на верхней полке, — подсказал Глеб Сергеевич.
Родион открыл шкаф, поставил стул, на него вмиг влезла Ариадна.
— Я сама!
Справа висело знакомое ребятам пальто. И два пиджака, серый и чёрный. А на полке, поверх стопки белья, лежал тёплый свитер.
— Нашла! — Ариадна не спешила слезать. — Гляди, сколько на чёрном пиджаке орденов и медалей.
— Ух ты! — Родион тоже их потрогал. — И все боевые! Гляди — «За победу над Германией», и «Красная Звезда», и орден Славы, и ещё…
Ариадна обернулась к старому музыканту:
— А я сразу догадалась. Это Василий Игнатьевич повесил к вам в шкаф свой пиджак. Он ветеран войны, вот какой заслуженный.
Глаза Глеба Сергеевича засветились улыбкой.
— Да, — сказал он. — Василий — храбрый воин. Горжусь нашей с ним многолетней дружбой.
— Во, как я здорово догадалась! — хвасталась Ариадна.
Они вдвоём стали надевать на Глеба Сергеевича свитер. Он протягивал им руки и своим мягким, добрым голосом говорил:
