А потом всех уродов убрать! - [42]

– Давай дальше, уродина. Я разве останавливаюсь?-

– Ну, малышка, не расстраивайся, – говорит Майк, – В конце концов, мой доктор, должно быть, не совсем прав.

Он ложится на кровать и, обняв Мэри, притягивает ее к себе. Она извивается и прижимается спиной к животу Майка. Тот действует с поразительной точностью.

Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.

Пять секунд. Я сплю…

XXVII. Немного философии

Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.

– Рок, – говорит он, – помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.

– Дорогой Майк, – я еще толком не проснулся, – это ведь ваша вина.

– Ну помогите же мне, Рок, – просит он.

– Вы вполне можете справиться без меня, – отвечаю я. – Все, что вы говорите – россказни старого импотента, скрытое самобичевание.

– Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.

– Ну и что! И вам не стыдно! – говорю я.

Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.

– Стыдно, – говорит Майк. – Но меня интересует физическая культура.

– Мальчик мой, – говорю я. – Это не единственное, что есть в нашей жизни.

Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.

Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.

– Страшно не люблю бить женщин, – признаки я. – Но можно ли назвать их женщинами?

– Нет, – соглашается Майк. – По-моему, пора сваливать.

– Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?

– Ничего, – говорит Майк. – Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.

Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся – она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.

– Спокойно! – Майк звонко шлепает ее по заднице.

– О-ля-ля, – стонет она. – У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.

– У меня тоже, – парирует Майк. – Так что заткни пасть.

Он продолжает.

– Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.

– Но если они уроды, – говорю я. – Зато как прекрасно будет потом.

– Но они нужны, уроды, – отвечает он. – Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?

– Ну так будем смотреть на уродов, – говорю я. – Оставим несколько десятков – этого вполне достаточно.

– Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, – продолжает Майк отчаянным голосом. – Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?

– Да, – соглашаюсь я. – Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…

– Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.

– Замечательная профессия – сыщик, – говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. – А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?

– Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, – говорит Майк.

– Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, – удивляюсь я. – В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.

– Вы, – возмущается Майк, – занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички «Дефект внешности» и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…

– Ну и черт с ними, – говорю я. – Банда гнусных извращенок. Если все они такие, как Мэри Джексон – собрать их да преподнести ему в подарок.

– А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?

– Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?

– Это недопустимо, – говорит Майк. – Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.

– А вы предпочитаете, чтобы этим занималась банда развращенных политиканов? – говорю я. – Да, действительно, они хотят уничтожить всех уродов.

Но ведь мы-то с вами все же принадлежим к другой категории. Так в чем же дело?

– Я не согласен с вашим доводом, – продолжаю я. – Во-первых, мы не такие уж мудаки, а всего лишь целомудренные парни, что весьма похвально. А что касается остальных, то я предпочитаю набить им морду.