А наутро радость - [92]
Он закрыл книгу и добавил:
– И ее зовут Анни Браун.
– Обними меня, Карл! Обними! – Он обнял ее и крепко прижал к себе. – Я так рада, что вышла замуж за тебя! – прошептала она. – А не за кого-нибудь другого.
– А разве у тебя был выбор? – ответил ей Карл шепотом.
– О, ты вечно смеешься надо мной! – И Анни ласково подтолкнула его.
Анни очень не хотелось покидать уютную больницу. Однако, с другой стороны, ей не терпелось попасть домой, где ребенок будет в полном ее распоряжении.
– Я буду скучать по вас, Анни, – сказала сестра Олсон. – По вас с малышом.
– Но я приду с вами повидаться. Вместе с ним.
– Все так говорят, но никогда не приходят.
– Но я не такая. Я приду.
Джелло чуть не выпрыгивал из шкуры – так он был рад снова увидеть Анни. Но, увидев у нее на руках ребенка, поджал хвост и залез под кровать.
– Джелло ревнует. Как не стыдно! – воскликнула Анни.
– Он привыкнет, – сказал Карл. – Не успеешь оглянуться, как у нас будет дружная парочка: «мальчик-и-его-собака».
– Они написали, Карл?
– Обе.
– И что пишут?
– Я еще не читал.
– Ну что же, уложу ребенка – и мы почитаем их за чашкой кофе.
Ее мать написала длинное письмо. Она описывала каждую деталь рождения Анни. Упомянула даже о том, как повитуха украла «сорочку» с головы Анни и продала моряку за доллар. Он купил «сорочку», чтобы не утонуть, если вдруг упадет за борт в океане. Мать заключила письмо как бы просьбой. Теперь, когда Анни страдала при родах, она должна знать, как страдала ее мать. «Надеюсь, это заставит тебя лучше ко мне относиться» – так заканчивалось письмо.
– Бедная мама, – вздохнула Анни.
А бедный Карл боялся вскрывать свое письмо.
– Обещай, что ты не устроишь скандал.
– Не устрою. От этого может испортиться молоко, – ответила она.
Письмо, адресованное «Дорогому сыну», было кратким. Миссис Браун удивило, что она стала бабушкой. Она спрашивала, на кого похож ребенок и приедет ли Карл домой на Рождество.
– Ну вот. Не такое уж плохое письмо, не правда ли, Анни?
– Но не такое уж хорошее. Она даже не упомянула мое имя.
– Ну, Анни…
– Я не сержусь. Просто я из тех, кому не нравится, когда их все время игнорируют.
– Я знаю. Присядь ко мне на колени, любимая. Ты так давно не…
Она села Карлу на колени, и он принялся качать ее и нежно гладить.
– Как в старые добрые времена, – мечтательно прошептала она.
Но старые добрые времена продлились всего пару минут. Заплакал ребенок, и Анни напряглась. Карл крепче обнял ее:
– Не уходи, Анни. Он перестанет плакать через минуту-другую.
Но Анни высвободилась из объятий Карла, слезла с его колен и пошла к своему малышу.
24
– Анни?
– Что, Карл?
– Не знаю, как тебе сказать…
– Это насчет Генри?
– Доктора сделали все, что смогли. Но рак был слишком запущен.
Она пристально посмотрела в глаза Карла.
– Понятно, – тихо произнесла она. Затем ее лицо сморщилось, из глаз полились слезы. – Он был моим другом, добрым другом. И Бог отнял его у меня.
– Он ужасно страдал, Анни. Смерть была для него избавлением.
– Откуда ты знаешь, что она была избавлением?
– Я не знаю, – с несчастным видом ответил Карл. – Просто обычно так говорят, потому что больше нечего сказать.
– Да… – Она огляделась с рассеянным видом, потом сказала: – Не опоздай на свои занятия, Карл.
У нее была еще одна печаль – правда, поменьше. Доктор перевел ребенка на молочную смесь, поскольку у Анни не хватало молока. Она плакала на плече у Карла.
– Какая же я женщина, – рыдала она, – если даже не могу накормить своего собственного ребенка!
Малыш прекрасно рос на смеси. После того как у него выпали первые волосики, оказалось, что это очень красивый малыш. Голова была хорошей формы. Порой его губы складывались в усмешку, поразительно похожую на усмешку Карла.
– Он так похож на тебя, Карл!
– О, пока что трудно сказать, дорогая. – Но чувствовалось, что Карл ужасно доволен.
Когда до Джелло дошло, что ребенок навсегда останется в доме, он примирился с этим. Он не полюбил малыша, но, по крайней мере, терпел его.
– Чего же еще можно было ожидать? – сказала Анни. – В конце концов, Джелло появился тут первый, не так ли?
Нет ничего красивее бабьего лета на Среднем Западе. Однажды, в особенно красивый день, Анни положила ребенка в коляску и направилась к лавке Генри. По пути она купила на пять центов арахиса. Не то чтобы она ожидала, что белки придут. Так, купила на всякий случай.
Лавку перестраивали. Процветающий бакалейный синдикат только что купил это здание. Когда они закончат, подумала Анни, тут ничего не останется от Генри. А хотелось бы, чтобы все узнали, каким человеком был Генри.
Анни вернулась домой, накормила ребенка и уложила спать. Затем она написала письмо, в котором рассказала о Генри. Она отправила письмо в газету «Пресс», в отдел «Письма редактору». Эта газета, выходившая в Хэрдстоуне, распространялась по всему штату.
«Пресс» опубликовала письмо Анни в виде рассказа, озаглавив «Мой друг Генри». Анни прислали рекламное объявление и чек на два доллара.
– Я просто не могу поверить! – воскликнула она. – Мой рассказ, мое имя в прессе! Этого не может быть! И они мне заплатили!
– Вот теперь ты стала профессиональным писателем, – заметил Карл.
Фрэнси Нолан видит мир не таким, как другие, – она подмечает хорошее и плохое, знает, что жизнь полна несправедливости, но при этом полна добрых людей. Она каждый день ходит в библиотеку за новой книгой и читает ее, сидя на пожарном балконе в тени огромного дерева. И почти все считают ее странноватой. Семья Фрэнси живет в бедняцком районе Бруклина, и все соседи знают, что без драм у Ноланов не обходится. Отец, Джонни, невероятный красавец, сын ирландских эмигрантов, работает поющим официантом и часто выпивает, поэтому матери, Кэти, приходится работать за двоих, чтобы прокормить семью.
В детстве Маргарет Роуз Мур, девчушку, рожденную в семье ирландских эмигрантов в Бруклине, прозвали Милочкой Мэгги за ее непоседливый и веселый нрав. Но жизнь не пощадила Мэгги — в шестнадцать в двери постучалась беда, и ей пришлось бросить школу и целиком посвятить себя дому, отцу и новорожденному брату. Когда же наконец Мэгги встретила Клода, любовь всей своей жизни, он оказался совсем не из тех, с кем просто стать счастливой. Однако Милочка Мэгги всегда черпала силы в том, чтобы быть полезной другим, поэтому она, подобно стойкой тростинке на ветру, ни за что не сдастся под ударами судьбы.
Психологический роман Карсон Маккалерс «Сердце — одинокий охотник», в центре которого сложные проблемы человеческих взаимоотношений в современной Америке, где царит атмосфера отчужденности и непонимания.Джон Сингер — молодой, симпатичный и очень добрый человек — страшно одинок из-за своей глухонемоты. Единственного близкого ему человека, толстяка и сладкоежку-клептомана Спироса Антонапулоса, из-за его постоянно мелкого воровства упекают в психушку. И тогда Джон перебирается в небольшой городок поближе к клинике.
«Нарушенный завет» повествует о тщательно скрываемой язве японского общества — о существовании касты «отверженных», париев-«эта».
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод контакта белых вербовщиков с чернокожими людоедами Меланезии.
В романе «Тайный агент» автор рассказывает об агенте испанского правительства, который приезжает с тайной миссией в Лондон во время гражданской войны в Испании и обнаруживает, что война преследует его и там.
Что делает нас такими, какие мы есть? Окружение? Но если оно тебе совсем не нравится, можно ли из него вырваться? Что для этого требуется? Чикаго, бедный иммигрантский район, конец ХХ века. Эсперанса стыдится дома на Манго-стрит, в котором живет со своей огромной шумной семьей, она мечтает скорее вырасти, сбежать из родного города и стать писательницей. Эсперанса наблюдает за соседями: их жизнь очень трудна, но они каким-то чудом умудряются быть счастливыми. Хотя в этом нет ничего странного, нищета – это ничто, если ты силен духом, не поддаешься грусти, стремишься к свободе и верен мечтам.