А наутро радость - [61]
И вдруг Анни резко умолкла. Она судорожно вздохнула, и ее лицо застыло.
– Анни! В чем дело?
Она взяла его руку и положила себе на живот.
– Ты чувствуешь, Карл? Чувствуешь?
Ребенок шевельнулся под его рукой. Карл сильно вздрогнул и отдернул руку, словно дотронулся до огня.
– Боже мой, Анни!
– Это ребенок! Он живой. И он шевелится!
– Тебе не больно? – спросил Карл в тревоге.
Анни рассмеялась:
– Конечно, нет! Просто как-то странно, вот и все. Странно… Я как будто проживаю сразу две жизни.
– Ну и напугала ты меня! – Он поискал в кармане сигареты. Пачка была пустой, и он смял ее и выбросил в корзину для мусора.
– О, Карл! – расстроилась Анни. – Из-за всех этих волнений с пьесой и ребенком я забыла купить тебе сигареты!
– Это неважно, любимая.
– Нет, важно! Сходи и купи пачку. Нет, две: это сэкономит пенни.
– Мне не хочется курить.
– Нет, хочется. Кроме того, мне нужна буханка хлеба, а я слишком устала, чтобы идти в магазин.
– Ты действительно хорошо себя чувствуешь, Анни?
– О, Карл! – воскликнула она, теряя терпение.
Когда он вернулся, она, сгорбившись над столом, лихорадочно писала. Он почувствовал облегчение. Значит, с ней все в порядке, подумал он. Иначе она бы не писала. Карл решил, что она записывает свою реакцию на новость о возможной публикации пьесы. Ей повезло, что у нее есть такая отдушина. Ничто не сломит ее, если она сможет изложить это на бумаге.
Он поцеловал Анни в макушку и заглянул через плечо. Он ожидал увидеть название «Моя первая публикация» или что-то в этом роде.
Но он прочитал: «Мой первый ребенок». А дальше – первое предложение: «Сегодня я почувствовала жизнь…»
Могла бы написать «Наш первый ребенок», подумал Карл, убирая хлеб в буфет.
16
Началась неделя между концом учебного года и летней школой, и университет обезлюдел. Библиотека и университетская закусочная были закрыты. Стулья в учебных классах, казалось, томились от безделья. Даже часы на колокольне отдыхали. Время в буквальном смысле остановилось.
Собака кампуса, которую весь год кормили мальчики из студенческого братства, теперь должна была сама о себе заботиться. Она бродила по кампусу, заглядывала в пустые классы и, вероятно, задавалась вопросом: «Когда же снова начнется жизнь, к которой я привыкла?»
Это был чистокровный эрдельтерьер. Никто не знал, откуда он взялся. Потерявшийся или брошенный, он несколько лет назад явился в кампус. Ему здесь понравилось, он подружился со студентами братства и выбросил из своей собачьей памяти все воспоминания о прошлом. У него были стерты подушечки лап, в шерсти запутались колючки. На шее был веревочный ошейник, конец которого болтался – его явно перекусили. Мальчики привели собаку в порядок. Они накормили ее, выкупали, смазали подушечки лап йодом и дали имя.
После ночной пирушки мальчики вылили остатки из пивной бутылки на голову пса и пропели хором: «Даем тебе при крещении имя Микеланджело».
Конечно, это имя превратилось в Джелло.
Джелло стал достопримечательностью кампуса. Он дружил со всеми, но не принадлежал никому; был любезен со всеми, но ни с кем не был близок. Джелло гостил неделю-две у каждого студенческого братства по очереди, но у него не было дома.
Джелло следовал за мальчиками повсюду, включая аудитории. Там он ложился на пол на ничейной земле – между преподавателем и студентами. В некоторых классах занятия официально не начинались, пока не слышался стук. Это значило, что Джелло улегся, чтобы проспать все занятие. Он ходил на лекции известных приглашенных преподавателей и спал у подножия кафедры. Являлся на вечерние концерты и спал в конце зала: у сцены его будил внезапный звон тарелок.
Анни знала о Джелло все, потому что он посещал занятия по драматургии вместе с Томом Бьюкененом, который был членом братства.
Сейчас, во время затишья, Джелло слонялся по опустевшему кампусу, и в его маленьких янтарных глазах читалось недоумение. Где же мальчики и откуда ждать следующее угощение? Однажды утром Анни наткнулась на него. Джелло лежал под деревом, опустив голову на лапы, и тихонько поскуливал. Увидев ее, он поднялся с пристыженным видом. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его таким.
Анни подошла к скамейке и уселась передохнуть. Джелло улегся рядом, и она заговорила с ним. Она рассказывала о библиотеке и о книгах, которые там хранятся, и о ребенке, который у нее будет. Анни говорила тихо и монотонно: тогда Джелло решит, что это лекция в аудитории, и уснет. И он действительно уснул. Когда Анни пора было идти домой, он проснулся и последовал за ней. Она все это записала, назвав «Собака кампуса».
«Никто не знает, откуда он взялся. Однажды он появился в кампусе и больше не ушел. Весь год члены студенческого братства кормят его. Но вдруг приходит лето, и мальчики уезжают, предоставляя Джелло самому заботиться о себе.
Хотя они покидают его каждое лето, Джелло никак не может к этому привыкнуть. Каждый июнь он снова горюет о бесчеловечном отношении человека к собаке…
В первое утро, когда он пришел вместе со мной домой, он не хотел заходить в дом. Поэтому я поставила миску с водой во дворе и дала ему кусок хлеба с маслом – больше ничего не было.
Фрэнси Нолан видит мир не таким, как другие, – она подмечает хорошее и плохое, знает, что жизнь полна несправедливости, но при этом полна добрых людей. Она каждый день ходит в библиотеку за новой книгой и читает ее, сидя на пожарном балконе в тени огромного дерева. И почти все считают ее странноватой. Семья Фрэнси живет в бедняцком районе Бруклина, и все соседи знают, что без драм у Ноланов не обходится. Отец, Джонни, невероятный красавец, сын ирландских эмигрантов, работает поющим официантом и часто выпивает, поэтому матери, Кэти, приходится работать за двоих, чтобы прокормить семью.
В детстве Маргарет Роуз Мур, девчушку, рожденную в семье ирландских эмигрантов в Бруклине, прозвали Милочкой Мэгги за ее непоседливый и веселый нрав. Но жизнь не пощадила Мэгги — в шестнадцать в двери постучалась беда, и ей пришлось бросить школу и целиком посвятить себя дому, отцу и новорожденному брату. Когда же наконец Мэгги встретила Клода, любовь всей своей жизни, он оказался совсем не из тех, с кем просто стать счастливой. Однако Милочка Мэгги всегда черпала силы в том, чтобы быть полезной другим, поэтому она, подобно стойкой тростинке на ветру, ни за что не сдастся под ударами судьбы.
В 1929 году Кобаяси опубликовал повесть "Краболов", где описывает чудовищную эксплуатацию рабочих на плавучей крабоконсервной фабрике. Повесть эта интересна и тем, что в ней автор выразил своё отношение к Советскому Союзу. Наперекор японской официальной прессе повесть утверждала светлые идеи подлинного революционного интернационализма, дружбы между советским и японским народами. Первое издание "Краболова" было конфисковано, но буржуазные издатели знали, что повесть будет иметь громадный успех. Стремление к выгоде взяло на этот раз верх над классовыми интересами, им удалось добиться разрешения печатать повесть, и тираж "Краболова" за полгода достиг невиданной тогда для Японии цифры: двадцати тысяч экземпляров.
Саша Черный редко ставится в один ряд с главными русскими поэтами начала XX века. Некоторые знают его как сказочника и «детского поэта», кому-то, напротив, он представляется жестким и злым сатириком. В действительно в его поэзии звучит по-чеховски горькая нежность к человеку и себе, которой многим из нас так часто не хватает. Изысканный и грубый, лиричный и сатиричный, одновременно простой и непростой Саша Черный даже спустя сотню лет звучит свежо, остроумно и ярко.
В своем последнем завершенном романе «Взгляни на арлекинов!» (1974) великий художник обращается к теме таинственного влияния любви на искусство. С небывалым азартом и остроумием в этих «зеркальных мемуарах» Набоков совершает то, на что еще не отваживался ни один писатель: превращает собственную биографию в вымысел, бурлеск, арлекинаду, заставляя своего героя Вадима Вадимовича N. проделать нелегкий путь длиною в жизнь, чтобы на вершине ее обрести истинную любовь, реальность, искусство. Издание снабжено послесловием и подробными примечаниями переводчика, а также впервые публикуемыми по-русски письмами Веры и Владимира Набоковых об этом романе.
Альберт Бехтольд прожил вместе с Россией ее «минуты роковые»: начало Первой мировой войны, бурное время русской революции. Об этих годах (1913–1918) повествует автобиографический роман «Петр Иванович». Его главный герой Петер Ребман – alter ego самого писателя. Он посещает Киев, Пятигорск, Кисловодск, Брянск, Крым, долго живет в Москве. Роман предлагает редкую возможность взглянуть на известные всем события глазами непредвзятого очевидца, жадно познававшего Россию, по-своему пытавшегося разгадать ее исторические судьбы.
Э. М. Форстер (1879–1970) в своих романах и рассказах изображает эгоцентризм и антигуманизм высших классов английского общества на рубеже XIX–XX вв.Положительное начало Форстер искал в отрицании буржуазной цивилизации, в гармоническом соединении человека с природой.Содержание:• Куда боятся ступить ангелы• Рассказы— Небесный омнибус— Иное царство— Дорога из Колона— По ту сторону изгороди— Координация— Сирена— Вечное мгновение• Эссе— Заметки об английском характере— Вирджиния Вульф— Вольтер и Фридрих Великий— Проситель— Элиза в Египте— Аспекты романа.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.
Что делает нас такими, какие мы есть? Окружение? Но если оно тебе совсем не нравится, можно ли из него вырваться? Что для этого требуется? Чикаго, бедный иммигрантский район, конец ХХ века. Эсперанса стыдится дома на Манго-стрит, в котором живет со своей огромной шумной семьей, она мечтает скорее вырасти, сбежать из родного города и стать писательницей. Эсперанса наблюдает за соседями: их жизнь очень трудна, но они каким-то чудом умудряются быть счастливыми. Хотя в этом нет ничего странного, нищета – это ничто, если ты силен духом, не поддаешься грусти, стремишься к свободе и верен мечтам.