А наутро радость - [62]

„Ты слишком сентиментальна, – сказал мой муж. – Собака как-то обходилась летом, когда тебя не было, и обойдется после твоего отъезда“. Я показала мужу седые волоски на морде Джелло, чтобы доказать, что собака стареет и уже не может заботиться о себе.

Тогда муж сказал, что мы может подержать Джелло у себя какое-то время. Но я не должна слишком привязываться к нему. Ведь когда мальчики заберут его осенью, я буду страдать.

Я не собираюсь страдать, так как не намерена отдавать Джелло. Я обвиню их в преступной небрежности по отношению к бессловесному созданию. Если это не поможет, упомяну о растлении: мальчики заставляют его пить пиво из блюдца и смеются, когда Джелло выпивает слишком много и падает.

Если не поможет и это, я загадочно упомяну Общество защиты животных. Я буду бороться за Джелло.

Он моя собака».

Тем временем начались занятия в летней школе. Анни сказала Карлу, что в летней школе мало «университета». Карл спросил, имеет ли она в виду университетскую атмосферу, и Анни ответила: «Ты знаешь, что я имею в виду».

В кампусе появилось множество молодых мужчин и женщин. В основном это были учителя, которые прибыли со всех концов Соединенных Штатов. Они использовали каникулы для сдачи зачетов, чтобы получить удостоверение о прохождении различных курсов. Это помогло бы им получить более высокую степень, и в результате их жалованье увеличилось бы на пару сотен долларов в год.

Хотя большинство когда-то окончило университет, они больше не вписывались в университетскую жизнь. Это подтверждало мысль Анни о том, что вернуться можно – но нельзя вернуться прежним. Молодые женщины больше не были студентками; молодые мужчины не заглядывали в пивные и не разгуливали по кампусу без пиджака и галстука, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Все они были степенными. Они не перекрикивались через весь кампус и не собирались в группы, а прогуливались парами: две женщины или два мужчины.

Карл записался в летнюю школу, хотя раньше у него не было такого намерения. Он планировал поработать в Хэрдстоуне на автомобильном заводе с восьмичасовым рабочим днем. И заранее договорился ездить туда с сыном миссис Ридински, у которого была постоянная работа в Хэрдстоуне. Карл частично оплачивал бы бензин. Но благодаря декану юридического факультета все изменилось.

– Это ее первый ребенок, – сказал декан. – Вы не можете оставлять ее одну на десять часов в день в уединенном коттедже.

Карлу хотелось сказать, что Анни не будет одна: с ней собака. Но он знал, что декан сочтет это несущественным.

– Я предлагаю, чтобы вы прошли два курса следующего года в летней школе.

– Но… – хотел было возразить Карл.

Декан поднял руку, останавливая его.

– Помимо того, что вы будете дома с женой, есть и другие преимущества. Следующей осенью ваше расписание станет легче, и у вас будет больше времени… – тут он сделал паузу и улыбнулся: – для вашей семьи. И больше времени для заработков. И, – продолжил декан, соединяя кончики пальцев, – если обстоятельства вынудят вас уйти из университета…

– Я не думаю… – перебил его Карл.

– Я тоже, Карл. Но в жизни, как и в юриспруденции, мы не можем не учитывать непредвиденные обстоятельства. – Он умолк в ожидании ответа.

– Я согласен с вами, сэр, – с легким сомнением произнес Карл.

– Если вам придется уйти из университета из-за финансовых проблем либо по каким-то другим причинам, вы сможете наверстать упущенное за год в следующую летнюю сессию. И тогда вы будете сдавать выпускные экзамены вместе с вашим курсом в сентябре 1929 года. Таким образом, вы не потеряете год.

Карл увидел, насколько логичен этот план. Почему он не додумался до этого сам?

Анни очень обрадовалась, когда Карл сообщил, что не будет работать вдали от нее.

– Наверно, доктор Марсон сказал ему, что ребенок родится раньше. В сентябре.

– Анни! – он схватил ее за руки. – Что-то пошло не так? Он думает, что ты недостаточно крепкая, чтобы выходить полный срок?

– О нет! – улыбнулась она. – Это из-за того, что ребенок шевельнулся преждевременно, и доктор сказал… как же это он сказал? Да! Неправильно вычислено время, когда я забеременела.

– Почему же ты мне не сказала, Анни?

– Не хотела тебя огорчать.

– Анни, Анни! Ты не должна скрывать от меня такие вещи. Если бы только я знал, то не сказал бы декану, что собираюсь работать вдали от тебя. Наверно, он считает меня негодяем.

– О нет, Карл! Он считает, что ты замечательный. И я так считаю.

– Он считает, что это ты замечательная.

– Позволь мне посидеть у тебя на коленях, Карл.

– Вот уж не знаю, – сказал он, поддразнивая ее. – Я не люблю, когда у меня на коленях сидят девушки, которые все скрывают от своих мужей.

С платой за обучение было улажено, и Карл записался в летнюю школу. Он выбрал торговые правоотношения и закон о труде. Эти два курса были поставлены на пятницу в осеннем семестре. Сдав по ним зачеты теперь, Карл освобождал себе пятницы осенью. Таким образом, он мог подыскать постоянную работу на уик-энды.

С открытием летней школы Анни решила уйти «на покой». Теперь ее беременность была очень заметна, и она ходила вперевалку. Она отказалась от работы по субботам в «центовке». Ее лодыжки распухали, когда она слишком долго стояла на ногах. Получив последнюю зарплату, она купила несколько ярдов фланели на пеленки для малыша. При этом она воспользовалась десятипроцентной скидкой, которую «центовка» предоставляла своим работникам. Она также купила моток розовой шелковой пряжи: мисс Эгги собиралась научить ее ажурной строчке. Анни зашла к каждому из своих друзей, чтобы попрощаться на какое-то время.