...а мы - с Земли - [42]

— Слушай, Сашуля. У меня есть еще несколько свободных минут. Дай мне Мэла, — осенило Киру. Он выхватил спящего ребенка, встал в красивую позу, и сказал: — Зафиксируй меня!

Саша, с кислым видом, выполнил просьбу.

— А теперь дай мне эту, как там ее, бутылочку! Как будто я его кормлю!

Партнер протянул искомую смешную штуку.

— Фиксируй! И мне перешли, — с громким чмоком вытащил соску изо рта присосавшегося было ребенка и вручил его в руки Саше. Мэл захныкал. — Пока, свет мой, скоро менять ночную смену, я пошел.

Когда он выходил из дому, Мэл раскричался в полной голос. Пришлось прибавить ход — до чего же неприятно орут младенцы!

А Сашу беспокоили только две вещи.

Во-первых, после очередной бессонной ночи перед глазами плыло. Ноги заплетались. С памятью стало что-то происходить, участник банально забывал, куда положил ту или иную вещь, и расческу нашел в охлаждающем отсеке, рядом с замороженным фазаном. Подгузники все время куда-то девались. Смесь перемещалась с места на место. Голова гудела, а настроения не было никакого. Вообще. Хотелось только одного — спать. Спать. Спать. В одиночестве. Наедине. Чтобы никто не отвлекал. Никто не приставал. Закрыть глаза и спать.

Если бы он знал, что придется так туго, то ни за что бы не согласился на участие в эксперименте. Но теперь что-либо менять было поздно. Да и как? Подвести Киру? Выставить себя перед организаторами безвольным слабаком, и это после того, как его несколько раз предупреждали о трудностях, уточняли и спрашивали, а действительно ли ты, Сашенька, готов? И что после этого скажут люди? Вся планета возлагает на него надежды!

Он чувствовал себя, загнанным в западню.

А во-вторых, беспокоил фикус. Любимый фикус по имени Беня; Саша еще в детском центре посадил крохотный росточек с двумя листиками, из которого за несколько лет выросло вполне приличное и капризное деревце. Новый климат негативно на нем сказался, и листья с фикуса стали осыпаться, а прихватить с собой удобрения участник не догадался. Можно было заказать новые, но дома стоял пузырек с собственноручно изготовленной подкормкой. С идеально подобранными ингредиентами, совсем свежей — два миллилитра на стакан воды, и Беня стал бы, как новенький.

Но.

Саша понятия не имел, как за ней слетать. Куда девать Мэла? Взять с собой? Попросить Киру присмотреть за ребенком? Вызвать Рэя? Ведь отныне даже такое простое действие, как слетать на несколько минут на соседний материк, превращалось в сложную и трудновыполнимую задачу.

— Гера, — подключился он к наблюдателю. — Мне нужно ненадолго отлететь. За подкормкой.

— Мэлу вредно часто летать. Анти-поле негативно сказывается на растущем организме. Лети один.

— А Мэла мне куда девать?

— Партнера попроси с ним посидеть.

— Но он же на работе!

— Попроси его пораньше прилететь.

— А если он откажется?

— Саша, — с той самой снисходительной интонацией, которую Саша терпеть не мог, сказал наблюдатель, — ты — фемина, и должен уметь договариваться с партнером.

— Пока, — сердито бросил участник и переключился на Рэя. — Рэй!

— М-м-м? — сонно ответил тот. Спал, наверное. Другие люди спят, сколько хотят и когда хотят. И где хотят. И с кем хотят.

— Возьми на себя Мэла. Примерно на час.

— По инструкции мне не положено. В мои обязанности входит устное консультирование, — сквозь зевоту сказал он. — Ребят, кто стащил мои снасти? — и связь прервалась.

Саша едва не заревел. У других людей жизнь кипит, рыбалка, снасти, время есть на хобби, а он намертво прикован к вечно орущему ребенку! Участник внезапно понял, что рожать своего совсем не хочет, и неизвестно, а хотел ли вообще? Во второй раз пройти через вот это все — нет уж, увольте!

Осталась последняя слабая надежда вырваться, хоть ненадолго, из хитро спланированной западни.

— Кира? — связался с партнером.

Кира же в это время купался в лучах славы. Утренние изображения с младенцем он выложил в общий доступ, и теперь читал сотню восторженных комментариев. Люди умилялись, люди его хвалили, люди делились картинкой друг с другом, люди называли его лучшим выращивателем в мире и спрашивали, как он умудряется все успевать — работать на ответственной должности, заботиться о малыше и прекрасно выглядеть. Кира строчил ответы, что да, это дается ему нелегко, что он очень любит и ребенка, и работу, и что не за горами тот день, когда Землю огласит плач новорожденного — его собственного. Зачатого естественным путем. И все радовались, все поддакивали, а он выдавал очередное задание членам команды — и вновь отвечал на новые комментарии.

Прекрасный день!

Давно ему не было настолько хорошо!

Если бы не партнер. Он пугал. Пугал тем, что странно себя вел и все время ныл, хотя, казалось бы — сидит дома, в тепличном климате, на всем готовом. Живи и радуйся! Реализуй этот, как там его — материнский инстинкт! Но нет. И иногда Кире казалось, что Саша может все испортить, и из-за нерадивого партнера их участие в эксперименте окажется под угрозой. Лучи славы погаснут. Все закончится. Вот и сейчас — весьма некстати голос Саши, вялый и недовольный, влился в голову.

— Кира?

— Да, Сашенька, — пропел он, одновременно отвечая на очередной поток умиления под картинкой.