А мама дома? - [2]

– Если бы я хоть раз – хоть раз! – могла купить сразу пару чулок! – жаловалась мама.

И вот теперь Анна покупала дорогой коврик, а мама вернулась в Германию и получала зарплату в долларах – как будто и не было никаких лишений. Только папа не увидел, как все изменилось: он не дожил до этого дня.

Где-то поблизости находилась гостиница, в которой они поселились сразу после приезда в Англию; Анна хотела было отыскать ее, но отказалась от этой идеи. В здание во время налета попала бомба, и, скорее всего, сейчас Анна бы его не узнала. Как-то раз она хотела показать Ричарду другую гостиницу, в Патни, куда они переехали после той бомбежки. Но на ее месте стояли три типовых дома, на одну семью каждый, с одинаковыми лужайками без единого деревца и бестолковыми мощеными дорожками. Единственное, что сохранилось с тех времен, – это скамейка в конце улицы, на которой, греясь на солнышке, иногда сидел и курил трубку папа. Вместо табака он использовал сухие листья и лепестки роз. А на завтрак съедал кусок хлеба, обжаренный на газовой горелке, с размазанной по нему рыбной пастой (ровно одна седьмая часть консервной банки). Если бы папа дожил до этого момента, если бы увидел все это, думала Анна, проходя мимо винного магазина, в витрине которого теснились бутылки, – как бы он радовался! На Оксфорд-стрит суетились субботние покупатели. Может, ей зайти в «Либертиз», взглянуть на лампы? Но тут, когда она проходила мимо остановки, подошел семьдесят третий автобус. Анна заскочила в него, поднялась наверх и села, подставив лицо теплому солнышку. Пока автобус медленно полз в плотном потоке машин, она размышляла о том, как новый коврик будет выглядеть в их крошечной гостиной и что ей надеть сегодня вечером.

Перед магазином «Селфриджиз» толпились люди, разглядывая разноцветную гипсовую фигуру, установленную над центральным входом. «Загляните к нам – вас ждет дядюшка Холли и его гномы[1]!» – гласили плакаты в каждой витрине. «Боже мой, – подумала Анна, – люди уже готовятся к Рождеству!»

В Гайд-парке среди тощих платанов двигалась небольшая оживленная процессия, направлявшаяся, очевидно, к Уголку ораторов. Ее участники несли в руках плакаты с надписями: «Русские, прочь из Венгрии!», а кто-то прикрепил к картонке вырезку из утренней газеты с фотографией русских танков под заголовком «Стальное кольцо вокруг Будапешта». Большинство участников шествия, судя по всему, были студентами, а несколько человек в возрасте, в старомодной темной одежде, видимо, были венгерскими беженцами. Один из них, в поношенном пальто, с умным бледным лицом, напомнил Анне папу.

В районе Найтсбридж поток машин поредел. Автобус проезжал мимо парка Кенсингтон-гарденз, и Анна смотрела, как листья облетают с деревьев и устилают лужайки, где школьники под присмотром учителей играют в футбол и раундерс[2].

Анна сошла в конце Кенсингтон-Черч-стрит и пошла к дому пешком по засаженным улицам Кэмпден-хилл. Здесь машины ездили редко, а пешеходов было мало. Из-за живых изгородей перед домами доносились ароматные запахи – было время обеда. В коляске спал малыш. Кошки дремали на заборах и тротуарах. И повсюду – листья и листья. Один проплыл в воздухе совсем близко от Анны. Она потянулась и поймала его прямо на лету. «Это к удаче!» – вспомнила Анна детскую примету. Несколько секунд она удерживала его в руке, а потом разжала пальцы и наблюдала, как он, кружась, улегся на землю, вместе с другими листьями.

Они с Ричардом жили в новом доме. Анна дошла до угла, увидела их дом и тут же непроизвольно прибавила шаг. Это происходило с ней каждый раз. Она знала, что это глупо, ведь они женаты уже больше года, но ничего не могла с собой поделать. Анна бросилась через дорогу и взбежала по каменным ступеням красно-кирпичной террасы, столь густо усыпанной листьями, что она чуть не поскользнулась. У входа в квартиру этажом ниже портье разговаривал с мальчиком на велосипеде и, увидев Анну, помахал ей и что-то крикнул… Она не расслышала, но не смогла остановиться – слишком быстро бежала. Она не стала ждать лифт и понеслась наверх через две ступеньки, отперла дверь и – наконец-то! – увидела Ричарда.

Он сидел за пишущей машинкой – как и несколько часов назад, когда Анна уходила. Перед ним на столе лежала аккуратная стопка бумаги, а под столом стояла корзина, доверху набитая скомканными листами, часть из них даже вывалилась на пол. В крошечной гостиной за спиной Ричарда виднелись их новенький полосатый диван, красный стульчик, купленный на прошлой неделе, и занавески, сшитые из ткани, рисунок которой Анна придумала еще во время учебы в школе искусств. На фоне этих ярких расцветок волосы Ричарда казались особенно темными, а лицо – утомленным и бледным: нахмурившись, он яростно печатал двумя пальцами.

Обычно Анна не отвлекала мужа от работы. Но сейчас она была слишком счастлива, чтобы ждать. Анна дала ему допечатать строку и сказала:

– На улице просто замечательно! Я обошла весь город и нашла коврик для нашей гостиной.

– Правда? – Ричарду потребовалось некоторое время, чтобы вернуться к реальности из мира, в котором он пребывал.