А этот пусть живет... - [13]

Сам Гангут из мощного качка, каким был еще три-четыре года назад, превратился в довольно рыхлого мужика весом в центнер с четвертью, и бригадир невольно позавидовал хозяину квартиры.

— Кофе будешь?

— Да ладно, обойдусь. Не до того, блин.

— Тогда рассказывай.

Окунь сделал приглашающий жест рукой, и бригадир, расположившись в удобном кресле, полез в карман за сигаретами. Хозяин квартиры, который сам не курил, поморщился, но молча пододвинул гостю чайное блюдце вместо пепельницы.

7. Полковник Сбитнев

В кабинет начальника РУВД зашел засидевшийся в коридоре старший лейтенант Фомичев.

Это был высокий, довольно симпатичный парень, лет двадцати восьми, с наглыми, но смышлеными и выразительными глазами, в которых в данный момент играла победная улыбка.

«Ишь, сукин сын, доволен, что случайно преступника задержал; можно сказать, походя раскрыл убийство, — с привычной ненавистью к вымогателям в мундирах подумал полковник Сбитнев. — Воображает, ему орден за это дадут. Убил бы гада».

Фомичев двинулся было прямо к столу полковника, видимо полагая, что ему сейчас предложат присесть, но, наткнувшись на жесткий, даже свирепый взгляд начальника РУВД, спал с лица и застыл на месте.

— Ты почему остановил эти «Жигули» с пенсионером? — почти злобно спросил Сбитнев.

— Так там же труп был, — захлопал старший лейтенант длинными, как у девицы, ресницами.

— Ага. И ты об этом знал? Знал заранее? — Полковник поднялся из-за стола и бросил такой подозрительный взгляд на гаишника, что тот никак не мог ответить на этот простой вопрос, судорожно хватая воздух враз пересохшим ртом. — Ну? Почему молчишь?

— Да я… Да не… Случайно остановил… Обычная проверка…

— Вот как! А ты разве не знаешь приказ нашего министра, что никого нельзя останавливать даже для проверки документов, если человек не нарушил правил дорожного движения или не совершил какого-либо проступка? Что такого нарушил этот водитель на «шестерке»? — не снижая тона, продолжал наседать Сбитнев на вконец опешившего гаишника.

— Он не включил правый поворотник, — наконец нашелся тот, что соврать.

Но начальник РУВД будто ожидал такой ответ и сразу же срезал старшего лейтенанта:

— С улицы Раздольной, откуда выезжал задержанный тобой гражданин Козлов, правого поворота к центру города нет, только в район. А ты, как мне доложили, остановил машину в городской черте! И я знаю, почему ты ее остановил! Объяснить тебе, старший лейтенант, если ты сам это сделать не в состоянии? — Тут полковник встал из-за стола и подошел к Фомичеву вплотную, прямо глядя в его глаза.

Лицо жадного гаишника пошло малиновыми пятнами. Из открытого рта Фомичева тихо капала слюна прямо на его красивый салатовый жилет. Глаз он, однако, не отвел, и их выражение постепенно менялось: страх уступил место злобе, а та — ненависти. Но более гаишник не проронил ни слова. Какие бы страсти ни обуревали в эти минуты его душу, он, видимо, считал, что во всех случаях лучше сейчас помалкивать.

— Вон отсюда! — гаркнул наконец полковник, и старший лейтенант чрезвычайно быстро покинул кабинет.

Вместо него в помещение сразу же вошел еще более молодой, чем Фомичев, человек — в штатском, среднего роста, крепко сбитый, с чернявыми волнистыми волосами и пронзительными серо-зелеными глазами. Весь его облик излучал незаурядную внутреннюю силу и исключительную уверенность в себе.

— Здравия желаю, товарищ полковник! Лейтенант Курский по вашему приказанию прибыл, — в манере армейского строевого офицера отрапортовал он.

— Садись, Серега. — Лицо Сбитнева мгновенно приняло добродушное и приветливое выражение. — Докладывай, что там у тебя.

— Пока не слишком-то много.

— Понимаю, ну давай, сколько есть.

— Судмедэксперт считает, что мужчина убит колящим ударом в висок не слишком острым предметом, специально для убийства не приспособленным. Возможно, обычной силовой отверткой. То есть убийство, скорее всего, было непреднамеренным, являлось, например, результатом драки. Тому косвенное подтверждение — еще два кровоподтека у трупа в области лица. Антон Алексеич также предполагает, что мужчина погиб не сразу. Вначале потерял сознание, а потом через час, другой умер.

— Когда умер?

— Сегодня, с полвторого до полтретьего ночи. Более точное время будет известно, как обычно, после вскрытия.

— А что мы знаем об убитом на данный момент?

— Документов при нем не обнаружено, а фотографии этого парня в файлах МВД пока не найдено. Если он не проходил по какому-нибудь делу в качестве фигуранта, то, как вы сами понимаете, и не найдется. На вид ему лет тридцать. Внешность, скорее, славянская, но есть в нем и нечто южное. Одет в спортивный костюм фирмы «Найк», подделка, наверное…

Лейтенант замолчал и выжидательно посмотрел на своего начальника.

— Ну, хорошо… Тут такое дело, Сережа… Как ты относишься к Митину? — совершенно неожиданно для Курского спросил полковник.

— Старший лейтенант Митин? Хороший товарищ, душевный такой…

— Это все понятно. Что ты о нем думаешь как о профессиональном сыскаре?

— Да я еще слишком мало работаю в розыске, товарищ полковник, — замялся Курский.

— Ты уже служишь полтора года, и достаточно сообразителен, чтобы сделать правильные выводы. Я все время за тобой наблюдаю. Ты знаешь, что я — человек прямой. В академиях да университетах не учат такие вот откровенные разговоры вести. Но по-другому не получится. По-другому настоящую команду не создашь.