А это точно детский мультик? - [7]

Кста-а-а-ти, мир, в который я попал, меня, мягко выражаясь, потряс. Нет, реально! Техномагия! Прикиньте, а? Здесь есть водопровод, авто-мото-аэро транспорт, монорельс, смартфоны, точнее их аналоги, а вот в ответ на вопрос на чём это всё работает вызывает у меня широченную улыбку: это магия! Именно магия здесь струится по проводам и искрит в розетках! Именно магия толкает валы, горит в турбинах, нагнетает воду и движет поезда! Я в восторге.

Единственное, что омрачает, так это то, что я вижу в зеркале. Но и в этом были свои плюсы: помимо того, что это тело голубых кровей, так оно ещё и моложе меня прежнего на целых шесть лет. То есть, ему шестнадцать! А значит, ещё не всё потеряно.

Но до этих мыслей я допёр очень не сразу. Для начала были рефлексии, усугубленные тем, что вечером того злополучного дня ко мне зашёл новый биологический отец и объявил своё решение: отныне я принц Гвейн. Со всеми вытекающими последствиями. А вытекало то, что отныне этот человек будет смотреть на меня и видеть убийцу своего сына, раз и навсегда узурпировавшего его тело. И не важно, что не по своей воле. Не имеет значения. На публике он будет улыбаться мне и поддерживать меня во всех начинаниях и я буду обязан делать тоже самое. Но это не всё. Я буду взаперти, пока реально не стану принцем. А для этого меня будут учить быть им.

Для начала мне принесли досье из секретной службы, которое собирали агенты наружного наблюдения. Чтобы я смог это прочитать, порывались обучить меня письму и чтению, но, как я уже выяснил, это было не нужно. Система счисления была идентична земной, а знания языка мне достались по наследству.

Помимо прочего, со мной каждый вечер вели беседы король или королева, но выдержать больше получаса они не могли. По одной простой причине: стыд. И этот стыд передался и мне, но я чётко осознавал, что не виноват, а они… тоже понимали, что только их вина в том, что я был лучше предшественника. Они видели его, а говорили со мной. Подсознательно ждали привычного пофигизма и злобы, а получали в ответ внимательность, интерес, любопытство и желание помочь. Вот так вот бывает с хорошими людьми, а чета Гудфэйри — это совершенно точно хорошие люди.

Пусть и не без скелетов в шкафах.

Кстати, о скелетах. Я выяснил, в чём крылась причина ублюдочности Гвейна. Впрочем, король даже и не юлил, когда я спросил его об этом прямо. Да и кое-что другое сразу встало на свои места. Зашёл я издали. Как-то выше, описывая отношение простолюдина и господина я упомянул контракт и коммерческую основу. Это было так. В основном. Так сказать, по мелочи.

Дворянин по-прежнему стоял по социальному статусу выше простолюдина и априори имел больше прав. Но и спрос с него был куда выше. Например: юридически, если дворянин и зажиточный купец из народа изъявляли желание купить одну и ту же недвижимость, то купцу ловить было нечего и торг места не имел. Да и не на всякую государственную службу умудрялся влезть простолюдин. Ну а если и умудрялся, то по крайней мере для себя получал ненаследный титул. Жизненная необходимость. Да, дворянин второго сорта, но высокородным в энном колене приходилось с этим считаться.

А вот если благородным попирались права простолюдина, то тут уж суд смотрел на степень тяжести. Простолюдин в таких ситуациях сам себе хозяин, дворянин же бросал тень на всю семью. Так что в той же системе была очень популярна политика компенсаций. За всё: за ущемлённое личное достоинство, за потерю кормильца, члена семьи, упущенную прямую выгоду, вред здоровью… Если на это была согласна пострадавшая сторона, а виновный мог выплатить назначенную судом виру. Это всё касалось бытовых аспектов. Для всего остального у дворян помимо единого свода законов, толстого, как моя рука, был ещё и кодекс. Эдакий свод необязательных правил для благородного сословия. А вот все чиновники имели статус военных и давали присягу. И спрос с них был, как с военных. То есть всегда через трибунал.

А мне нравится!

Но мы подходим к главному: поведению ныне покойного принца. Дело в том, что его величество — вдовец. История давняя, малоприятная. Предыдущая королева, родная мать Гвейна, тоже из королевского рода сгинула при довольно странных обстоятельствах. Король сам не знал точных причин, но судя по тому, что род покойной королевы официально отказался от претензий, (в свободном доступе была запись панихиды, на которой её отец, тоже король, выступил с официальной речью) имело место как раз-таки родовое проклятие. Ну это лирика.

Дело в другом. Вдовцом-то Маркус был, а вот безутешным — нет. Оттрубив положенный траур, его величество заложил финт ушами и женился на собственном начальнике охраны — НЕНАСЛЕДНОЙ дворянке. Нынешней королеве.

Хоба! А ещё у этой самой дворянки была дочь на полтора года младше наследника. Дочь короля. И вот это всё творилось на глазах уже подросшего и что-то начинающего соображать Гвейна. Отсюда и подростковый бунт. Точнее детский. Потому как ныне покойный Гвейн, остановился в своём умственном развитии примерно на уровне одиннадцати лет и смотреть на вещи трезво упорно не желал. Отец, правда, старался как-то компенсировать переживания сына, но в итоге лишь разбаловал его.