А дальше только океан - [8]

Панкратов захлопнул форточку и, отдав распоряжение по селектору, снова стал вышагивать: пять шагов туда, пять — обратно, круто поворачиваясь на каблуках.

— Вникните, доберитесь буквально до каждой мелочи, — наставлял он Павлова. — Расшевелите их там. — Он карандашом начал описывать круги, что, надо думать, показывало, как сподручней шевелить любителей спокойной жизни.

— И вот еще что… Не повторяйте одной банальной ошибки: не считайте себя пупом земли, — без паузы включился Терехов. — Да-да, в этом был главный просчет Николаенко: все — «я», «у меня», «мои»… Командир, конечно, всему голова, всему стержень. Однако и стержню нужна опора. — Терехов наклонил ладонь, словно изображая, как падает стержень без прочной опоры. — А положиться у вас есть на кого. С Ветровым познакомились? — На утвердительный кивок Павлова он негромко произнес: — Крепкий мужик…

— Началось это еще до Николаенко… — досадливо уточнил Панкратов. — Его предшественник оказался слабым — пришлось расстаться. Поначалу дело у Николаенко пошло, да вот беда — жена заболела, врачи лишние сутки не велят оставаться… — Адмирал покосился на взбунтовавшиеся телефоны. — Ну что ж, для первого раза хватит. У вас есть вопросы?

Павлов собирался прежде сам во всем разобраться, потому решил спросить лишь об одном:

— Как насчет стройматериалов? Тесновато жить. Расширяться надо.

Панкратов удивленно вскинул брови сначала на Павлова, потом на Жилина.

— Надо! — твердо повторил Павлов, хотя и видел недовольство начальника. — О людях подумать надо…

Панкратов и Терехов разом повернулись к Жилину, ожидая его объяснений, но тот молчал. Не хотел Петр Савельевич признаваться, что был не в курсе дела и не дал вовремя заявку на материалы.

— Н-да-а, — недобро протянул Панкратов. — Ваш «бутербродик», Петр Савельевич!

Жилин заерзал, но очередной звонок отвлек адмирала. Получилась небольшая пауза, так необходимая Петру Савельевичу.

— Дело поправим, — вскидывая голову, заявил он, хотя и знал наперед, что наигранная бодрость — плохой помощник. — Дадим проект, дадим деньги, благословим и… вперед! Надеюсь, знаете, как строить хозяйственным способом?

— Знать-то знаю, — мрачно усмехнулся Павлов, — но мы же не строители. Спортзал, скажем, вряд ли одолеем…

— Хорошо! — отрезал Панкратов, вставая и отправляясь в прогулку по дорожке. — Обращусь к командующему насчет стройматериалов, хотя и с опозданием. А вам, товарищ Павлов, строить придется. Здесь все этим занимаются… — Адмирал помедлил, подошел к Павлову, давая понять, что скажет самое главное. — Ваше оружие — оружие морского боя. Служит оно для защиты от самой что ни на есть пакости — от вражеских подводных лодок. Качество оружия — ваша первейшая забота. Сумеете сделать, чтобы в любое время, в любом месте, в любом количестве дать что нужно, — задачу выполните. Не сумеете… Такого не может быть! Не позволим! Если что не ясно — наши с Иваном Васильевичем двери всегда открыты. Думаю, и товарищ Жилин не откажет…

— Как же иначе? — Жилин даже развел руками: — Кому-кому, а мне они родные. Так сказать, единокровные…

Вернулись поздно. Павлов распрощался с Николаенко. Может, навсегда. В чужую холодную квартиру не тянуло, хотелось пройтись, скинуть с себя усталость.

После долгой езды в забензиненном газике морозный, просоленный океаном воздух был особенно приятным. С отяжелевших ветвей деревьев бесшумно слетали влажные снежинки, пахнувшие не то арбузами, не то огурцами. Попадая на лицо, они приятно холодили щеки, ласкали ни с чем не сравнимой свежестью.

Неторопливо шагая, Павлов уже миновал несколько домов по Средней улице, как к нему, ловко перепрыгнув широкую канаву, присоединился Ветров.

— Добрый вечер, Виктор Федорович! — зарокотал замполит. — В окно увидел, что вы вернулись, решил составить компанию.

— Верно решили, — обрадовался Павлов. — В такой вечер грешно сидеть дома.

— Да-а-а, смотрите, что творится!

Они запрокинули головы и зачарованно смотрели на небо. Крупные голубоватые звезды, как пастухи, окруженные стадами мелких звезд, переливались то совсем близко, то загадочно мерцали где-то очень далеко, растворяясь в головокружительных глубинах бесконечности.

— Ну как, Виктор Федорович, — первым спустился на землю Ветров, — получили благословение в штабе?

— Всё, комиссар, с сегодняшнего дня, считайте, вступил в должность. Вот брожу под звездами и прикидываю, с чего новой метле начинать…

— Ответ на это известен, — задушевно откликнулся Ветров. — С людей!

— Оно конечно, в людях все начала, — согласился Павлов, отряхивая снег, которым его только что одарила раскидистая ольха. — Знаю, что вы их считаете хорошими, способными горы сворачивать. Помните нашу беседу?

— Как же! И теперь готов повторить то же. Только не так все просто…

Они дошли до конца улицы. Небо уже не казалось праздничным, возможно потому, что прямо перед глазами вздымалась темная, с неясными краями, сопка.

Ветров замедлил шаг и, понурив голову, молчал.

— Я слушаю, Валентин Петрович, — напомнил Павлов. — В чем же сложности-то?

— В штабе вам, конечно, сказали о наших промахах, — хмуро заговорил Ветров. — Я и от Николаенко не держал в секрете своей точки зрения, что у него все держалось на приказе, или, как он сам часто повторял, на «максимальной требовательности»…