А что потом? - [11]

— Снова случались приступы? — сразу же спросила сестра.

— Нет, ничего подобного, — говорю я, скрывая сломленный голос. — Пока, по крайней мере.

Пожимают плечами и смеюсь, чтобы скрыть плачь, но не получается. Джиа снова берёт меня за руку и приподнимает мой подбородок.

— Ты пугаешь меня. Скажи, что случилось.

Я поднимаюсь из-за стола и отворачиваюсь от неё.

— Ты знаешь. Мы, по сути, и не говорим о том, что случилось.

Не хочу смотреть ей в лицо, но после долгой паузы, всё же поворачиваюсь. Её лицо безэмоциональное, глаза так широко открыты, словно сестра увидела призрака, и я понимаю, что она точно знает, о чём я говорю. Джиа отводит взгляд.

— Некоторые вещи лучше не обсуждать, — тихо говорит она, но в ее голосе есть нотка резкости.

— Я знаю. — Слёзы текут по щекам. Я возвращаюсь к столу и сажусь напротив, чтобы Джиа видела моё лицо. — Но я должна знать сейчас. Ты, правда… правда, тогда простила меня? Или ты только что решила вести себя так, словно ничего не было?

Её взгляд не открывается от стола.

— Что это имеет общего с нынешней ситуацией? — Она расстроена, это слышно по голосу.

— Для меня это имеет связь со всем. Мне нужно знать. Потому что сейчас во мне бушует эта ненависть, эта ярость, эта жажда мести, и я хочу знать, что это пройдёт, что я смогу всё отпустить, — умоляю я.

Её взгляд впивается в меня. Джиа очень давно не смотрела на меня так.

— Ты моя сестра. Я должна была всё отпустить… и что это имеет общего с происходящим сейчас?

— Всё.

Сестра пристально смотрит на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Она держит руки перед собой и, будто бы замерев, смотрит на них.

— Временами это всё равно причиняет боль.

На меня накатывает боль.

— Даже после стольких лет?

— Такая боль никогда не исчезает. Только притупляется. — Затем она качает головой и улыбается, снова превращаясь в женщину, которой была раньше. — Ты была молода. И всегда думала только о себе. А что тебе до этого сейчас, когда ты здесь? Что происходит?

Сестра наливает мне чашку кофе, а что-то внутри меня заставляет встать из-за стола.

— Приезд сюда был ошибкой, — говорю я, чувствуя, как различные страхи наталкиваются друг на друга.

Она смотрит на меня с очевидным непониманием.

— Прости. Я люблю тебя, но мне не стоило приезжать, — поясняю я, хватая сумочку и направляясь к двери.

— Послушай, поэтому мы и не говорим о том, что случилось. Это не имеет значения. Всё, произошедшее в прошлом, неважно. Важно только то, что мы смогли все пережить, не позволили этому разрушить нас. Так могло случиться, но не случилось.

Я должна убраться от неё подальше, прежде чем просто разревусь.

— И это бы не произошло, это не должно разрушить тебя! — кричит Джиа, и я застываю на месте. — Я знаю, как это — когда делают больно настолько, что невозможно выдержать. Это кажется предательством, чувствуешь себя идиотом. Я понимаю, на что это похоже. И знаю, что что-то случилось. Этот взгляд, и ты не можешь спрятать его за улыбкой. Знаю, что ты пришла сюда по какой-то причине, так впусти меня в свой мир.

До сегодняшнего дня не было ничего, что я бы хотела изменить: перемотать время назад и сделать другой выбор. Никогда раньше я об этом не задумывалась. Но сейчас, смотря на свою сестру, после всех этих мучительных дней, я почти что жажду такой возможности. Если бы я могла вернуться и изменить одну вещь, если бы я могла сказать девчонке, которой тогда была, или даже женщине, которой была ещё вчера, что каждый твой выбор имеет цену, я так бы и сделала. Но опять же, девчонка не послушала бы. Тогда я была просто девушкой. которая влюбилась в парня.

В неправильного парня.

Прошлое

Гвен

Семнадцать

 Я не понимаю, с чего такая большая проблема. Я могла совершить столько всего ещё более ужасного. Они рассержены. Ну, может чуть больше, чем рассержены, — они в ярости, — и из-за чего? Я немного покурила марихуану, и меня застали во время секса с Заком за трибунами. То есть не то чтобы я занималась сексом и делала минет, но лицо Мартина сейчас такое красное, а мама так крепко переплела руки, что можно подумать, будто я убила чёртово президента.

— Вы понимаете, что мы вам говорим, юная леди? Если вас так вообще можно назвать, — орёт на меня Мартин, меряя шагами гостиную.

— Мам, ты позволишь ему так со мной разговаривать? Он ведёт себя так, словно я какая-то шлюха. — смеюсь я, всё ещё немного навеселе из-за косяка, который и вызвал всю эту нелепую истерику.

— Ну, Гвендолин, ты и не ведёшь себя как леди. Я не могу тебе верить, — ожидаемо добавляет мама.

— Твои поступки отражаются на всей семье. Из-за твоих глупых выходок не только ты выглядишь плохо, но и все мы выставлены не в лучшем свете, — продолжает он.

Я фокусируюсь на потолочном вентиляторе. Он намного интереснее, чем всё, что говорит Мартин. Знаю, как это закончится: меня накажут — они с мамой будут говорить, в каком ужасном состоянии я нахожусь, когда на деле я в порядке.

— Послушайте. Вы, ребята, делаете из мухи слона. Я просто немного повеселилась. Вся эта кампания, может быть, и забавляет вас, но меня она чертовски выводит из себя, — говорю я, скрещивая руки на груди.