А. А. Прокоп - [25]

Я ему ответил, что на душе имел и при этом был удивлен, что они собираются остаться в наших окрестностях: — Мне бежать некуда, своих найти нужно.

— Как хочешь, с нами, так с нами. Поверь мне, отец Кирилл, мы только рады будем.

Находились мы в одной маленькой вросшей в землю избушке, деревенька Еловка, помню. Заморозки уже крепко землю стягивали, трубы дымили, домишки прогревая. Я еще подумал: — «С вами я, или нет, ещё подумаю’’.

— А похоронили их когда? — спросил Прохор.

— Позже — это было. Два года с лишком прошло. Много ещё крови было пролито. И думаю, что тогда зря — это было.

— Как же зря? Вы же сами мне говорили о вере порушенной сатаной, и о борьбе, что конца иметь не может.

— Знаешь, когда война проиграна, то и надежда пропала. Тогда я злобой жил. Сейчас думаю, что сразу нужно было другое решение принять.

— Да какое же решение, может быть — не унимался Прохор.

— Можно было где-нибудь в городе осесть или, что ещё. Выбор всегда есть, но это я сейчас тебе говорю устами старческими, а тогда конечно всё по другому было.

— Получается они и сейчас здесь лежат — произнёс Прохор.

— Получается так, а может и не так — ответил отец Кирилл.

— Странно вы отец Кирилл говорите — сказал Прохор, пытаясь глазами отыскать место захоронения.

— Ничего странного видимо уже нет, всё в руках господа, даже если, это совсем не его промысел…

… Прохор стер со лба выступивший пот. Капитан Резников ещё раз наполнил стаканы водкой, а Выдыш в очередной раз пытался что-то разглядеть через окно.

— Так что господин Афанасьев, рассказывал вам досточтимый служитель культа.

— Он говорил — да говорил о том, что лично похоронил вас на берегу дальнего озера — произнёс Прохор и инстинктивно сжался, ожидая нехорошей реакции со стороны своих гостей, но её не последовало, а если точнее, то Резников помолчав менее десяти секунд громко рассмеялся.

— Действительно так, Прохор. Отец Кирилл похоронил нас именно на берегу дальнего озера, и ты не один раз сидел возле нашей могилы. Чертовски приятно чувствовать благодарность.

Прохор посмотрел на Выдыша, тот улыбнулся в ответ, взаимным расположением духа с Резниковым.

— Вы убили отца Кирилла? — спросил Прохор, чувствуя, что должен задать этот вопрос, чего бы ему это не стоило.

— Нет, причем здесь мы. Он удавился собственноручно на красивой осине, что близко к его дому — не меняя веселой интонации, ответил Резников.

— Ну как. Он же был не в состоянии двигаться.

— Это, по всей видимости, не так, иначе он бы не удавился. Возомнил себя отступником. Пришло ему в голову, что он ни кто иной, как сам Иуда Искариот. Бывает, я пытался ему объяснить, что это не так. Но, видимо, плохой из меня психолог. Впрочем, что было, то было. Он к тому времени окончательно запутался, раньше был совсем другим. Трудное дело вера, ещё труднее богослужение.

— Но он же давно не служил? — произнёс Прохор, в его голове всё продолжало плавать.

Мысли, то прибивались к воображаемому берегу, то отдалялись от него, уносясь в темную кипящую брызгами безбрежную даль. Совершенно ясным стало, что отец Кирилл в те недолгие дни их общения имел общение и со своими бывшими братьями по оружию. Но почему он ни разу не сказал об этом, даже не намекнул. И получается, что они ещё в те годы свободно разгуливали рядом. Бедный Пасечников, отец Кирилл, Елизавета Павловна и, видимо ещё много кто.

— Не вбирайте себе в голову ненужного. Я сейчас не совсем могу прочитать ваши мысли господин Афанасьев, но знаю, что сейчас вы осуждаете нас. Не можете забыть отца Кирилла — лукаво улыбнулся Резников.

— Я не осуждаю. Просто у меня в голове всё становится на свои места — честно ответил дед Прохор.

— Тем более отец Кирилл подложил нам с поручиком большую свинью, которая стоила нам не один десяток лет. Не правда ли поручик?

— Сущая правда, нельзя доверять лицу, которое мечется в духовных терзаниях — ответил Выдыш.

— Мы ему и не доверяли — со злостью уточнил Резников.

— Помнишь печника Устина? — спросил у Прохора капитан Резников.

— Нет.

— Ты сам сказал отцу Кириллу, что твоя матушка ищет печника.

— Не помню.

Прохор и вправду не мог вспомнить такую мелочь, которая, как оказалось, была мелочью только для него.

7

Ещё неделя и два тяжелых беспокойных дня стали свидетелями принятия решения, которое созрело, окрепло в голове отца Кирилла, как единственно верное. Долгие молитвы искренние просьбы, которые он безустанно направлял к тому, кто давно его не слышал, всё же помогли отцу Кириллу и в какой-то момент, совершенно обессиленный, он перестал молиться. Просто стоял на коленях слушал, как сильно и глухо стучит собственное сердце и насколько трудно ему перегонять уже совсем загустевшую кровь. Но в этот же миг, он точно знал, что тот к кому он обращался, наконец-то услышал его и вложил в голову ответ.

Усталость впервые показалась истомой. Отец Кирилл долго сидел на грубом табурете, ничего не говорил сам себе и, кажется, даже не двигался. Он отдыхал перед тем, чтобы начать думать, об осуществлении, того, что было необходимо не только для него, но и для всех тех, кого он по-прежнему считал своими врагами.

Мучительно шли размышления до этого момента, не стали они легче и сейчас. Отправной точкой для отца Кирилла была мёртвая Елизавета Павловна, и вся та обстановка, которую он видел собственными глазами. Этот необъяснимый дьявольский мрак, который сумел обмануть его, обвести вокруг пальца. Но при этом не тронул его, отпустил из своей могильной сырости живым. Глубокой темнотой был окутан каждый угол, любой предмет. Абсолютно мёртвой была Елизавета Павловна, и никак не могла она встать с первыми лучами солнца, и не услышала бы первых деревенских петухов. Что-то иное было там, но что? Смерть может иметь одно лицо и никак иначе. В этом отец Кирилл не сомневался. Она поднялась, будучи мёртвой, что-то страшное живущее своим чёрным миром подняло её на ноги, оно же вытащило на свет божий Резникова с Выдышем, и вполне возможно в придачу к ним кого-нибудь ещё.