999999999 маны - [31]

— Да, это всё блуждающий, созданный по вашей с Родионом милости.

— Правда, что ли? — она смущенно посмотрела на мой выколотый глаз.

Я кивнул.

— Блуждающий, да еще и свежий… это же самый жалкий из нежити, голубок. Какой такой пробужденный вот так после него одноглазым останется?

Ну вот, я дожил до того, что над моей неполноценностью смеются даже незнакомые старухи. Что дальше? Я встречу младенца, жонглирующего 9-ю аурами одновременно?

— Я просто встал не с той ноги сегодня. — я пожал плечами и оглянулся, чтобы спрятаться от её взгляда.

Родион заметил мое замешательство и решил встрять в разговор.

— Рита, кончай его донимать. — он посмотрел ей прямо в глаза, — Марк нам еще может помочь, — последнее старик добавил уже тише.

Спутница Родиона переменилась в лице и тут же умолкла. Мне показалось, что ей вдруг стало очень стыдно за свои слова и произошло это так резко, что я даже немного напрягся.

Отчитав жену, старик повернулся ко мне и снова натянул на себя улыбку.

— А мы, между прочим, почти пришли! Здесь минут пять ходу осталось.

— Это здорово, но мне бы по-хорошему к поезду вернуться, меня там уже должны ждать и…

— Марк, я этого говорить не хотел, но… за спасение твоё, можешь мне эту услугу-то одну оказать, просто с нами пройти, а? — Он сказал это так, словно у меня был выбор, но между строк явно читалось его отсутствие.

— Да, конечно… без проблем, — я внутренне скривился.

— Вот и славно. Сын-то рядом совсем, я же говорю, пять минут! — старик враз повеселел и хлопнув меня по плечу принялся шагать вперед мимо памятника.

Рита грустно вздохнула и посмотрев на здание, что высилось над прочими домами за площадью, пошла за ним. Я поспешил следом.

Где-то с минуту мы шли молча, но в какой-то момент Родион посмотрел на меня и решил снова завести беседу.

— Ты все допытывался про мертвый город в поезде. Понял теперь, почему сюда лучше не соваться вообще?

— Понял… не сомневайтесь. — по иронии именно в этот момент обезображенная глазница начала печь пуще обычного.

— Совсем ничего про такие места не знаешь, значит?

Я покачал головой.

— Что вообще должно было произойти, чтобы целый город вот так взял и вымер?

— Ну, Марк… Ты ведь пробужденный, полагаю, из знатной семьи. Значит о силе не меньше моего должен знать. Вот только есть один вопрос щепетильный, который все стороной обходят. Особенно в этой стране. Тело… когда умирает, оно разлагается, так?

Я было открыл рот, но старик не стал дожидаться моего ответа и продолжил:

— Плоть гниет, кости стираются и ничего кроме пыли от тебя не остается. А сила… особенно великая, значит просто так без следа исчезает? — я нахмурился, — Черта с два, она тоже гниет, разлагается. Но по-своему. Она извращается.

— Что хорошее было, лечило и помогало другим, начинает всех калечить и уродовать, а что плохое… оно вообще иным становится. И чем сильнее ты был, тем дальше расползается эта скверна по всем уголкам, до которых дотянуться может. Не сразу, конечно, это происходит, но чем больше времени проходит, тем «злее» становится эта скверна. Нужны годы, а то и десятилетия.

— Значит… здесь захоронен кто-то могущественный? — не удержался я от вопроса.

Старик хмыкнул.

— Если бы кто-то один. Давай я начну с самого начала, откуда все пошло.

Я кивнул.

— Думаю, ты сам знаешь, какие сражения проходили на территории нашей страны сто лет назад. Когда мы еще были частью совсем другой империи, ныне ставшей республикой.

Я снова кивнул. Когда-то мы действительно входили в состав империи с востока, затем случилась мировая война — где восток воевал против запада. «Старая» империя против «новой» и ее «Первого пробужденного императора».

Старик продолжил:

— Если до войны пробужденные были чем-то вроде сказки, редкой экзотикой… Но ведь недаром появился первый император, да? — старик хитро хмыкнул, — Во время войны с каждым годом становилось все больше и больше пробужденных среди обычных солдат. Они-то и стали главным оружием того времени.

— Под стенами этого города, как и у многих других в этой стране, полегло слишком много народу. Причем с обеих сторон. Никто их в земле гнить, конечно, не бросил. Но и развозить по разным городам не стал. Хоронили как придется. В братских могилах клали друзей вместе с врагами, — старик свернул за угол и вывел нас на небольшую аллею, — Тогда еще никто до конца не знал о последствиях. Но было уже известно, что на полях сражений пробуждаются люди. Сейчас об этом активно умалчивают, но как гнилые листья дают удобрения почве, так и скверна… — старик на секунду осекся, — Что-то меня унесло не туда.

В метрах трех ста от нас показался парк, из-за крон деревьев в нем торчали высокие черные монолиты, подобные башням.

— Так, вот, замечал же, что не хоронят пробужденных в обычных могилах? Все в склепах покоятся, да и священники на таких похоронах никак не из обычной церкви приходят.

Честно говоря, не замечал, так как мой отец никогда не считал нужным знакомить своего сына с нелицеприятной стороной жизни и не брал меня на похороны даже тех людей, которых я знал лично.

— Ну так вот, в этих склепах и запечатывают покойных с силой, чтобы такое как здесь, — он широко развел руки, — Не происходило. Сила остается запертой в их телах даже после смерти.