999. Последний хранитель - [83]

Леонора тронула его за руку:

— Помни, что не надо проявлять нетерпения, увидев ее. Она будет безутешна. Я тебе говорю как женщина.

— Постараюсь ради нее, но это будет не легко.

— Я знаю, что такое любовь, Джованни. Это жажда, которая мучит, пока не напьешься, а потом захочешь еще и еще.

Они прождали больше двух часов, пока снова появилась аббатиса. Неожиданно откуда-то донесся хор, поющий «Kyrie Eleison», «Господи, помилуй», и «Christe Eleison», «Христос, помилуй».[60] Голоса разнеслись по всему монастырю.

— Это наша старинная традиция и привилегия, — сказала аббатиса. — Трижды в день мы по сто раз повторяем «Kyrie Eleison» и «Christe Eleison».

Раз пять она тоже повторила молитву, сложив руки на груди и закрыв глаза. Потом правой рукой осенила себя крестом, сложив пальцы троеперстно.

— Мадонна Маргерита вас ожидает, Джованни. Только его, — заявила настоятельница, рукой отстраняя Ферруччо и Леонору. — Для вас и вашей супруги мы приготовили свежий лимонный сок. Вы можете подождать здесь. Жаркий день располагает к молитве и сосредоточению. Если вам что-нибудь понадобится, подайте знак Грегорио, и он тотчас же меня позовет.

Тип с низким лбом и густыми бровями молча возник у них за плечами и что-то хрюкнул в знак согласия.

Джованни вслед за аббатисой миновал деревянную дверь и вошел в комнату для свиданий. Он огляделся вокруг, но никого не увидел. Потом за его спиной открылась дверь.

* * *

Из ниши рядом с небольшим алтарем со статуей Девы Марии наконец появилась Маргерита. На ней было очень закрытое голубое платье до пят, на волосы наброшена светлая вуаль. Никаких украшений. Из широких рукавов высовывались худые, высохшие руки. У Джованни сжалось сердце, и он с трудом удержался от того, чтобы не броситься ей навстречу. Маргериту сопровождала низенькая толстая монахиня. На талии у нее висел массивный серебряный крест на толстой веревке, поверх белой туники была наброшена черная накидка, закрывающая ее с ног до головы. Маргерита подождала, пока монахиня подаст ей знак, только тогда подошла к Джованни и села напротив. У нее были глаза человека, потерявшего всякую надежду.

— Маргерита.

По ее лицу побежали слезы, Джованни попытался взять ее за руку, но она отстранилась и еле слышно прошептала:

— Любовь моя.

— Слушай меня, Маргерита, — сказал он тихо. — Мы пришли, чтобы вытащить тебя отсюда. Я здесь с другом. Это тот самый человек, что предупредил тебя тогда об опасности. С нами четыре коня, и мы уедем отсюда вместе. Ты свободна.

Маргерита слабо улыбнулась и покачала головой:

— Ах, Джованни, ты не знаешь. Джулиано добился специального разрешения на развод. Я больше не жена ему.

— Тем лучше. Теперь мы можем беспрепятственно быть вместе. Нам больше не надо прятаться. Ты станешь моей женой, Маргерита.

— Это невозможно. За мной следят. Я здесь как в тюрьме. Через десять дней меня заставят принять постриг. Меня ждет монастырь.

— Но мы увезем тебя сегодня. Они не имеют права держать тебя здесь против воли. Четверо монашек не смогут задержать нас. Я позову Ферруччо и Леонору. Ты с ней не знакома, но этой девушке можно доверять. Мы будем расчищать дорогу, а вы пойдете за нами. Только бы выбраться! Нас ждет новая жизнь. Мы уже нашли убежище неподалеку отсюда.

— Мне страшно, Джованни.

На этот раз он стиснул ей руку и поцеловал. Монахиня продолжала молиться, повернувшись к ним спиной. Они заглянули друг другу в глаза, позабыли обо всем и потянулись друг к другу. Дрожащие губы соединились.

Джованни поднялся, но Маргерита его удержала:

— Пожалуйста, не уходи.

— Я сейчас вернусь, любовь моя, и никто не сможет больше нас разлучить.

Он бросил последний взгляд на монахиню, перебиравшую четки. Выйдя во внутренний двор и стараясь пройти тем путем, которым вошел, он почему-то никого там не увидел. В противоположном углу он разглядел Ферруччо и Леонору и подбежал к ним. Они склонились над сторожем, растянувшимся на скамье. Если бы не сиплое дыхание, вылетавшее из ноздрей и рта, он казался бы мертвым. Губы его раздувались, как бычий пузырь.

— У него шишка на лбу, — сказал Ферруччо. — Я сделал ему не слишком больно, но он сильно разозлится, когда очухается.

В этот момент послышались шаркающие шаги, и появился какой-то человек с обнаженным мечом. Джованни застыл на месте.

— Ты его знаешь? — спросил Ферруччо, вмиг насторожившись и отводя в сторону Леонору.

— Да, — похолодев, ответил Пико. — Это Ульрих, начальник стражи Джулиано, мужа Маргериты.

Ульрих из Берна посторонился. Из-за его спины появился Джулиано Мариотто Медичи, крепко держа за руку Маргериту. За ними выступала аббатиса.

— Голубка Божья пожелала, чтобы эти святые стены, посвященные Ему, избежали позора и разврата. Убирайтесь и не смейте более противостоять воле Господа! Грегорио! Иди сюда!

Но гигант продолжал храпеть и хрюкать.

Джованни подошел ближе, Ферруччо встал чуть поодаль.

— Джулиано, оставь ее. Разойдемся с миром. Ты ведь с ней развелся, и она тебе больше не принадлежит.

— Да как вы смеете! — крикнула аббатиса и позвала снова, на этот раз громче: — Грегорио!

— Замолчи! — цыкнул на нее Джулиано. — Это мое дело! Ступай молиться!