999. Последний хранитель - [21]

Вольпе помолчал, потом произнес:

— Если так, то и хорошо. Однако я полагал, что нам с вами надо кое-какие детали обсудить вдвоем.

— Снова это «вы»! Ох уж эти итальянцы!.. Ладно, неважно. К тому же нашим друзьям пора в университет. Мне просто хотелось, чтобы вы с ними познакомились, посмотрели на них. В наше время полезно заводить новых друзей и осознавать, что на них можно положиться. Назавтра вам может понадобиться защита, герр Вольпе. Эти джентльмены смогут ее предложить, причем бесплатно, — заключил Цугель и засмеялся.

Джованни понял угрозу, хотя она и была тщательно завуалирована. Такая опека означала, что эта парочка его просто убьет, едва он допустит промах.

Клык и Трензель в очередной раз отсалютовали. Вольпе ответил им коротким кивком, и агенты ушли. Оставшись один на один с Цугелем, Джованни не промолвил ни слова, лишь пристально на него поглядел.

«Классическая техника гестапо», — сказал он себе.

Но ему стало страшно. Ведь Вольпе знал: то, что он собирался сказать, Цугелю не понравится.

~~~

Рим

Понедельник, 18 декабря 1486 г.

Из окна гостиной личных апартаментов Иннокентия VIII Джованни разглядывал сад, где, как говорили, Папа имел обыкновение прогуливаться в компании столь же приятной, сколь и сомнительной. Сегодня там развернулась баталия между двумя знатными особами. По крайней мере, их таковыми считали. Сухие удары скрещивающихся копий сопровождались ободряющими криками группы аристократов при оружии. Один из двух дуэлянтов, судя по тому, как все дружно и громко за него болели, показался Пико похожим на Франческетто, любимого сына Иннокентия. Он и вправду был сильнее своего соперника. Прекрасным владением мечом этот парень славился не меньше, чем наивностью в карточной игре, где слыл чистым простофилей, просаживая астрономические суммы и выплачивая их из государственной казны.

— Граф, — послышался за спиной чей-то голос.

Джованни не ожидал, что его сразу примет сам Папа, да еще в такой неформальной обстановке. Он изысканно поклонился, а потом приложился губами к кольцу с символами святого Петра и дома Чибо. Понтифик легонько потрепал его по щеке. Джованни улыбнулся, Папа тоже.

— Ваше святейшество.

— Садись, сынок, и выкладывай все.

— Ваше святейшество, вы и в самом деле меня призвали.

— Хочешь исповедоваться? Есть у тебя какой-нибудь грешок, который может отпустить только Папа?

— Я исповедовался только вчера. Да, я грешен, но ничего нового не совершил — было мало времени.

— А вот это никогда не известно. Кто знает. Нечистые мысли могут приходить и ночью. Наверное, немало девушек жаждут свидания с таким красавцем, как ты, да еще богатым и знатным.

— Нынче ночью я крепко спал, ваше святейшество.

— Отлично-отлично, — раздраженно проворчал Иннокентий. — Однако ego te absolvo a peccatis tuis in nomine patris, filii e spiritus sancti,[17] — произнес он скороговоркой.

— Амен.

— Теперь мы очистили душу и можем поговорить свободно. Скажи мне, Джованни, что ты собираешься делать?

— Жить по совести, ваше святейшество.

— Ах-ах-ах! Ты мне нравишься, Джованни, и мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Тон понтифика был куда как шутливый, но эти слова поразили графа делла Мирандолу, как удар стилета, и он изготовился к следующим атакам.

— Под защитой вашего святейшества со мной ничего не может случиться.

— Прекрасно, это мне тоже нравится. Находиться под моим покровительством важнее, чем пользоваться защитой банкира Медичи.

— Лоренцо оказывает мне честь своей дружбой, ваше святейшество.

— Браво-браво, но вернемся к нашим делам. Что там за история с «Тезисами», которые ты собираешься публиковать? Это правда, что ты хочешь присвоить себе мое право собирать консилиум, особенно здесь, в Риме? Ты ведь даже не кардинал. Хотя, при желании, мог бы и номинироваться. Это стоило бы не особенно дорого, зато потом ты получил бы от меня постоянный доход с церковных имений. Но об этом мы побеседуем после, — сказал понтифик, потирая руки. — А теперь говори, Джованни, и считай, что перед тобой исповедник, который не только отпустил тебе грехи, но и хочет, чтобы ты по случайности не наделал новых.

Джованни сложил руки и опустил голову. Этой паузы ему хватило, чтобы привести мысли в порядок. Папа знал все, гораздо больше, чем он ожидал, и хуже всего было то, что он узнал обо всем не от него. Надо быть очень внимательным. Перед ним один из самых могущественных на земле людей, и он, Пико, — гость в его доме. С другой стороны, чтобы перейти из статуса гостя в статус арестанта, достаточно взмаха крыльев бабочки. Ему представился случай, и надо им воспользоваться, не забывая при этом, что Иннокентий — отнюдь не дурак.

— Мои «Тезисы» — плод долгих лет изучения и размышлений, — спокойно сказал Пико. — Их единственная цель заключается в том, чтобы углубить познание истины, к вящей славе божественного творения. То, что ваше святейшество называет консилиумом, планировалось как собрание теологов, пожелавших публично, а не в закрытых кабинетах обсудить то, что изложено в моей книге. Любому тезису, ваше святейшество, может быть выдвинут антитезис. Если будет на то воля Божья, то появится и синтез.