99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее - [5]
ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. АВТОПОРТРЕТ С ОТРЕЗАННЫМ УХОМ. 1889
Винсент Ван Гог, который с 1886 года жил в Париже у своего брата Тео, запланировал перебраться на юг Франции еще в 1887 году, но только через год ему наконец удалось выполнить свой план. В мае 1888 года художник снял дом в городе Арле и устроил там свою мастерскую. Этот дом – чуть ли не единственное в его жизни собственное постоянное жилье – он называл «желтым домом». Ван Гогу очень хотелось создать вокруг себя сообщество художников, и первым, кого он пригласил поселиться у себя в Арле, был Поль Гоген.
Гоген казался Ван Гогу очень сильной личностью и производил почти гипнотическое воздействие. Они познакомились в 1886 году, когда Ван Гог еще только учился живописи в студии Фернана Кормона. Гоген же после поездки в Бретань считался уже признанным мастером. Он полностью отошел от импрессионизма, чьим приверженцем был в начале своей творческой карьеры, выработал особый стиль и даже обзавелся кругом учеников, став ведущим членом группы художников, которая называлась «Школа Понт-Авена».
ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. ЖЕЛТЫЙ ДОМ. 1888
Несмотря на творческие успехи, Гоген отчаянно нуждался в средствах, поэтому согласился пожить у Ван Гога, брат которого, Тео, регулярно снабжал Винсента деньгами, оплачивая аренду дома, проживание и материалы для работы. Однако Гоген отложил свой приезд на полгода, и Ван Гог ждал его с все возрастающим нетерпением. Возможно, он даже испытывал чувство, похожее на ревность, к художнику Бернару, в чьем доме Гоген обитал до приезда в Арль. Во всяком случае, в письме к Тео от 21 октября 1888 года Винсент писал, что у него даже было короткое помешательство и что он постоянно пребывает в состоянии перенапряжения.
Гоген не спешил с отъездом, поскольку понимал, что жизнь в доме братьев Ван Гог во многом ограничит его свободу и наложит определенные обязательства. Но в конце концов прагматические соображения взяли верх, и 23 октября 1888 года Гоген приехал в Арль.
Сначала Ван Гог был абсолютно счастлив, а Гоген в какой-то мере удовлетворен. Но позднее стало ясно, что их отношения стремительно ухудшаются, катастрофа казалась неизбежной. Нервы у Винсента в тот период были совершенно расстроены, и он находился в состоянии кризиса.
ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. КРЕСЛО ГОГЕНА. 1888
Но главным камнем преткновения между двумя художниками стала абсолютная разница в отношении к искусству живописи. И Ван Гога, и Гогена современное искусствоведение относит к художникам-постимпрессионистам. Но постимпрессионизм, в отличие от импрессионизма и неоимпрессионизма, никогда не являлся единым художественным направлением. Под этим названием объединяют несколько художественных течений, общим у которых было неприятие импрессионизма.
Импрессионисты старались запечатлеть в своих полотнах мимолетное, случайное, меняющееся мгновение, а постимпрессионисты, напротив, искали способы проявить и постичь некие глубинные основы бытия, причем каждый делал это по-своему.
Гогена называют символистом, поскольку он пытался выразить свое миропонимание через некие знаки и символы, а Ван Гог, который в своих полотнах искал особую выразительность формы и цвета, считается предвестником экспрессионизма. Из всего этого следует, что художественная направленность интересов у этих двух художников была совершенно различной. Избежать разногласий в дискуссиях о творчестве они не могли никоим образом.
Впрочем, причину конфликта некоторые искусствоведы ищут и в особенностях личных отношений, сложившихся между художниками. Всем исследователям творчества Ван Гога было ясно, что он оказался очень разочарован присутствием Гогена в Арле, хотя так сильно об этом мечтал. Об этом свидетельствуют и его собственные письма, и воспоминания тех, кто знал художника или встречал его в этот период жизни. Некоторые специалисты даже усматривают определенный гомосексуальный оттенок в том, с каким энтузиазмом Ван Гог готовился к приезду Гогена и как представлял себе жизнь с ним в одном доме.
ПОЛЬ ГОГЕН. АВТОПОРТРЕТ С «ЖЕЛТЫМ ХРИСТОМ». 1890
Гоген провел в Арле всего пару недель, и ситуация в доме Ван Гога начала обостряться. Уже 9 декабря Гоген сообщил Тео Ван Гогу, что собирается вернуться в Париж. Винсент отнесся к этому известию спокойно, однако это было только внешнее спокойствие. Гоген писал своему другу, художнику Эмилю Бернару, что поведение Ван Гога становится все более пугающим: «С тех пор, как я решил покинуть Арль, он стал настолько странен, что я едва дышал. «Вы хотите уехать?» – спросил он, и когда я ответил «Да», – он порвал на клочки газету со словами «Убийца спасается бегством»[1].
В другой раз Гоген проснулся оттого, что Ван Гог зашел в комнату и подошел к его постели. Об этом он тоже рассказывал в письме: «Однажды вечером меня удивил Винсент, я спал в своей кровати, он подошел. Какое состояние в момент пробуждения я могу испытать? Я жестко спросил: «Чего вам не хватает, Винсент?», и он безмолвно ушел к своей кровати»[2].
Все эти эпизоды свидетельствуют о том, что Ван Гог в этот период вел себя не совсем адекватно, что у него уже начало проявляться душевное расстройство. Ситуация продолжала усугубляться, но что именно послужило решающим фактором, который привел к произошедшей катастрофе, до сих пор доподлинно неизвестно.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Книга «Апокалипсис», или «Откровение Иоанна Богослова», – самая загадочная и сложная часть Нового Завета. Эта книга состоит из видений и пророчеств, она наполнена чудищами и катастрофами. Богословы, историки и филологи написали множество томов с ее толкованиями и комментариями. А искусствоведы говорят, что «Откровение» уникально в том, что это «единственная книга Библии, в которой проиллюстрирована каждая строчка или хотя бы абзац». Произведения, которые сопровождают каждую страницу, создавались с III века до начала XX века художниками всех главных христианских конфессий.
Анекдоты о русских писателях, приписывавшиеся Даниилу Хармсу, были одним из самых популярных текстов советского самиздата. Цитаты из них («Лев Толстой очень любил детей», «Тут все и кончилось», «И уехал в Баден-Баден») стали крылатыми выражениями. Долгие годы их подлинные авторы, иллюстрации и настоящая история оставалась неизвестными. В данном издании впервые собраны подлинная рукопись с авторскими рисунками, история создания, литературные и искусствоведческие комментарии, а также интервью многих наших современников. Редактор-составитель, автор концепции: Софья Богдасарова Составитель выражает благодарность Илье Симановскому и Дмитрию Сичинаве за помощь и советы при подготовке этого издания. Наталья, Татьяна и Валентина Доброхотова-Майковы посвящают эту книгу своим детям и внукам. Иллюстрации на форзацах: фотографии масок русских писателей, автор — Владимир Пятницкий (в коллекции семьи Доброхотовых-Майковых)
В этой книге нет больших литературоведческих анализов. Да и какой в них смысл после трудов Бахтина, Лотмана, Дунаева и Набокова? Перед вами история о том, как литература переплетается с жизнью обычного человека и как в ней можно найти ответы на все важные вопросы – стоит лишь подобрать правильный момент для чтения, увидеть и услышать подсказки, которые спрятали писатели в страницах своих трудов. Автор этой книги, филолог, журналист и блогер Николай Жаринов, рассказывает о книгах, которые сопровождали его на протяжении самых значимых и переломных событий в жизни.
Каждый настоящий шедевр имеет свою историю. Чтобы понять всю трагичность полотна Рембрандта «Возвращение блудного сына», нужно знать, что художник изобразил здесь итог собственной жизни. А Ван Гог в одной из последних картин и вовсе нарисовал свою скорую смерть, придав ей вид, устрашающий не меньше Мунковского «Крика». Автор этой книги — главный редактор проекта Artifex.Ru и самый обаятельный искусствовед рунета Николай Жаринов. Он не только обратит внимание читателей на детали картин, но и раскроет истории их создания в контексте эпохи и жизни художников.