80 дней в огне - [19]

Самое неприятное было отдыхать в жиже. Лежать в ней, чувствовать, как она просачивается под одежду, как все тело наполняется невыносимым зудом.

Во время таких вынужденных остановок лейтенант то и дело спрашивал:

— Дышит Сахно?

— Дышит, — успокаивал Чуднов. Хотя ему приходилось тащить на плечах товарища, он вел себя молодцом.

Время двигалось невыносимо медленно. Наконец разведчики добрались до небольшой бетонированной ямы, откуда шел ход наверх. Шумилин поднялся во весь рост, с наслаждением расправляя отекшие руки и ноги, и едва не упал. Нелегко после длительного ползания стать на ноги. Ощупав стены, он обнаружил скобы. Но… что ждет наверху? Может быть, немцы?

Осторожно стал подниматься. Еще осторожнее приоткрыл люк. Дохнул свежий осенний ветер. Чудно! Правда, сразу закружилась голова.

Выглянул: кончилась ночь, землю окутывал нелюбимый разведчиками белесый туман — «ни два ни полтора»: далеко не видно и сам не спрячешься. Словом, надо торопиться. Шумилин осмотрелся: в нескольких метрах развалины, справа гора кирпичей. Вокруг никого.

— Чуднов, наверх, — приказал лейтенант.

Но поднялся Сахно. Шумилин понял: Чуднов уступил товарищу право первому подышать свежим воздухом.

— Товарищ лейтенант, я… — прошептал Сахно.

— После разберемся, — прервал его Шумилин.

Следом вылез и Чуднов. Все трое сидели и с жадностью дышали свежим воздухом.

— Ох какой вкусный, — восторженно шепнул Сахно.

— И впрямь, вкусный, — подтвердил Чуднов.

Шумилин молча кивнул головой, но и он дышал с наслаждением.

Туман быстро рассеивался. Пробравшись к груде камней, Шумилин с тыла стал изучать передний край противника. Рассматривал, стараясь запомнить все, запечатлеть в памяти каждую мелочь.

Вдруг позади, за стеной, кто-то заговорил. Шумилин до войны учился заочно в институте иностранных языков. Он прислушался.

— Алло, сколько же можно ждать господина лейтенанта? — спросил кто-то по-немецки.

— Ну нет, майор, как хотите, а русские воевать не умеют. Они не понимают, совершенно не понимают, что фронт — это волк, а тыл — овца. Зачем же лазить в овчарню? Вчера, представьте себе, миномет стоял в Д-37, а они кроют из «катюш» по нашим ложным Е-46.

— Ну и смех, — раздался другой голос.

— Да, да, это я, капитан Лейке. Миномет перенести на новую позицию. Лейтенант Рист, вовремя надо подходить к аппарату, — и совсем другим тоном, спокойно: — Уф, скучно, — затем сердито: — А все же и угораздило большевиков придумать «катюши», головы не дают поднять.

За стеной замолчали. Шумилин лежал на камнях и думал: что же предпринять? Ясно, рядом блиндаж какого-то штаба. Он снова выглянул и сразу спрятался. В десяти шагах стоял гитлеровский солдат. Он дремал. Вероятно, часовой, но если так, то… должна скоро прийти смена.

— Осторожно снять часового, — шепнул Шумилин разведчикам.

Из-за стены донеслись звуки гитары, и кто-то запел. Дальнейшее произошло почти мгновенно. Чуднов и Сахно бросились на часового, оглушили его, связали и втащили в люк. Оставив его там, разведчики перепрыгнули через стену и ворвались в размещенный около нее блиндаж.

Сахно и Чуднов одновременно выстрелили в сидящих за столами немцев, а Шумилин, кинувшись к лежавшему на топчане офицеру, обезоружил его. Офицер не сопротивлялся. Он таращил глаза и шептал:

— Сдаюсь.

Зазуммерил полевой телефон.

— Говорите как полагается. Одно лишнее слово — и вы на том свете, — предупредил Шумилин офицера.

Офицер посмотрел на убитых товарищей, снял трубку и пробурчал:

— Капитан Лейке слушает.

Говорили по прямому проводу, в микрофоне отчетливо слышались слова собеседника.

— Миномет установлен, нужна цель, — донеслось из трубки.

— Попросите позвонить позднее, — шепнул Шумилин. Офицер повиновался.

Захватив лежащие на столе документы, разведчики вместе с гитлеровцем спустились в люк.

Выяснилось: возвращаться труднее, чем идти вперед. Не прошло и четверти часа, как гитлеровцы начали задыхаться. Их пришлось тащить. Несколько часов длилось жуткое путешествие. Наконец знакомое помещение и… свежий воздух.

Но пленные не подавали признаков жизни.

— Неужели задохнулись? — испугался Шумилин. Немудрено задохнуться: после долгого пребывания в трубе гитлеровцы напоминали огромные комья зловонной липкой грязи.

Отнесли пленников вниз к Волге, помыли, и ледяная вода привела их в чувство. Через час, уже в блиндаже штадива, фашисты дали показания. Особенно много ценных сведений сообщил капитан, который оказался наблюдателем артполка. Он подробно сообщил о позиции огневых средств, и многие из них вскоре были уничтожены.

СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ!

Года два назад мне удалось побывать на северной окраине Краснооктябрьского района. Красивые благоустроенные дома, зелень, высокий, удивительно тихий волжский берег. Но вот раздался заводской гудок, рабочий день окончился, и все ожило. Песни, смех. Похожие на чаек парусные лодки скользнули по серебряной глади реки, и показалось — обознался. Не здесь воевали мы, не здесь. Неужели за сравнительно небольшой срок на месте угрюмых руин вырос полный жизни и счастья поселок? И вспомнились слова Гуртьева, сказанные в день, когда мы отбывали на другой участок фронта: «Недаром повоевали под Сталинградом. Паулюсу уже не возместить потерь, фундамент победы заложен, победы, которая вернет назад и мир, и народное счастье».