77 бантиков на одной голове - [42]

Глава 15 Друзья попадают в ловушку

Некоторое время спустя Желми, неотступно следуя за толстяком, вышел на привокзальную площадь. Прокопченное угольным дымом зеленое деревянное здание вокзала пустовало. Только в углу на одной из двух желтых скамеек, свернувшись калачиком, спал черный от грязи мужчина.

В вечернем воздухе стоял запах солидола и сажи. Желми в который раз прокручивал в голове события сегодняшнего дня. Он видел поляну на северном склоне горы, здание банка, вагончик в зверинце, Кактус с Геранью, Выкву. Казалось, что он не сделал ничего плохого, о чем можно пожалеть, но какое-то неуловимое неприятное ощущение не давало покоя.

Желми направился к скамейке на привокзальной площади. Там сидела круглая старушка в сером платке и торговала семечками. Обняв мешок руками и ногами, она от скуки клевала носом. И это было неудивительно, ведь кругом ни души, одни только толстые голуби. Они ловили момент, когда глаза старушки медленно прикроются, и она потеряет бдительность. Тогда, взлетев на секунду, голуби выхватывали из холщового мешка пару ароматных зерен. От шелеста крыльев старушка мгновенно просыпалась, вздрагивала, затем вскрикивала, и воинственно вскинув руку, прогоняла назойливую живность.

Голуби, заметив Желми, шумно поднялись и закружили вокруг гостя. Хлопая крыльями, они пытались найти свободное место на широких плечах медведя. Перебивая друг друга, они стали жаловаться на непонятливость старушки.

— Всем семечки дает, нам не дает!!!

Медведь полез в карман за носовым платком. Голуби видимо так разволновались, что неудержимо опорожняли свой кишечник прямо на желтый пиджак. Желми платком смахнул голубиные отметины и обратился к старушке.

— Угости птичек!

Старушки сердито посмотрела из-под надвинутого на глаза платка и сипло заметила.

— Вот купи да угощай!!!

— Покупаю, — сказал Желми и протянул руки к мешку.

Старушка встрепенулась, засуетилась.

— Вам сколько?

— Нам сколько? — поднял Медведь голову

— Все! Все!… - заносились голуби

— Все!

Теперь среди голубей показались воробьи, галки, вороны.

— Скоко, скоко??? — старушке показалось, что она просто ослышалась.

— Все, — повторил Желми.

— Не, мил человек, стоко не могу, — её удивление понемногу улеглось, зато проснулась и взыграла природная вредность.

— Почему не можете? — не понял Желми.

— А чем я торговать буду? Вы все купите, а я по миру? Не, не…и не уговаривайте…ни, ни, ни…, - и стала заталкивать выпавшие седые волоски под серый выцветший платок ладонью размером с шахтерскую лопату.

Желми оглянулся на толстяка.

— Объясни ей, чего я хочу.

Толстяк вздохнул и тяжело стащил с плеч рюкзак. Поковырявшись в тесемках, он сунул руку, и достал оттуда смятую денежку. Бубня под нос, только ему понятные слова, биолог-зоолог протянул купюру старушке. Старушка поплевала на пальцы, взяла бумажку и юрко соорудила из неё кулечек, для крепости усердно скрутив его внизу. Потом лихо наполнила семечками обмотанную синей изолентой рюмку и опрокинула её содержимое в кулек.

Биолог-зоолог в ужасе прикрыл глаза, смотреть на эту чудовищную картину он не мог. Он потряс головой, надеясь, что увиденное могло просто показаться. Старушка же, широко улыбаясь пустым ртом, совала кулечек ему в нос.

— На…милой. Двадцать копеек…!

— Бабуля, ты завернула деньги в кулек, — проскрипел сквозь зубы Борис.

Старушка призадумалась, заглянула в кулек, поковыряла его указательным пальцем. Потом изучающе посмотрела на Желми, на Бориса. Видя, что они не шутят, старушка закудахтала.

— Какие-такие деньги? Мил человек!

— Вот эти!!! — и Борис, высыпав семечки, развернул кулек.

Бабуля встрепенулась.

— Ты што, мил человек, мне суешь? Я што, на своем веку денег не видала. И она залезла себе за пазуху и вытащила оттуда узелок. Послюнявив пальцы, она стала аккуратно разворачивать дряхленький носовой платок.

— Смотри-кась, эти от царя, — развернула она широкую портянку, — эти от секретаря, эти от прызыдента.

— Это тоже от президента, только от другого, — уверил её Борис.

— Богохульник, — замахала старушка на него руками.

— Ты что, мне не веришь? — возмутился толстяк, — я тебя когда-нибудь обманывал?

— Не-а, — мотнула головой старушка, — я те обману!!! Да я первый раз тебя вижу. Я вот ему верю, — и старушка ткнула костыльным пальцем в сторону Желми. — Он скажет — продам. Скажи, молодец — правильные бумажки?

Тот кивнул.

— Откуда я знаю, наверное правильная. Нам их в банке дали

Старушка кончиком платка вытерла краешки губ и согласилась.

— Только, мил человек, я за две бумажки согласная. И ни меньше…

Толстяк стал доказывать, что за одну бумажку можно купить три мешка семечек, на что старушка резонно заметила.

— А ты иди и купи, што ко мне пристал.

Борис подавил в себе всхлип, поспешно сунул купюру в карман и развернулся, чтоб уйти. Словно на птичьем рынке, голуби испуганно заносились над площадью. Желми грозным окриком остановил толстяка. Борис молча вытащил бумажку и сунул её бабуле.

— Не-а… — отрицательно затрясла она головой. Голова её двигалась, но зрачки вцепились в купюру. Выходило, что мешка на три семечек хватит. По морщинистому лицу потекла предательская слеза. Но старушка из чувства противоречия не могла согласиться, в ней боролись; жадность и вредность. Вредность победила. Старушка громко икнула, и снова сказала «нет», при этом страшно страдая.